получить аудиенцию у короля Англии, чем у женщины – кулачного бойца.
Тренировка проходила на том же ринге, что и настоящие матчи. Единственная разница между этим утром и обычным вечерним представлением заключалась в отсутствии ревущей толпы, обилия свечей и наличии двух боксерских груш из вываренной кожи вроде тех, что Стонтон сам часто использовал в клубе Джентльмена Джексона.
Декорации и реквизит, обычно скрывавшие закулисную зону, тоже отсутствовали, и были хорошо видны разнообразные веревки и канаты, шкивы, шкафы, а также печка, стоявшая в небольшой кирпичной нише и проигрывавшая битву за отопление огромного пространства.
Сент-Джон стоял здесь с пяти утра и теперь то и дело клевал носом.
Его вырвал из сна скрип открывшейся двери на сцену. Он уже хотел выйти из-за занавески, но вовремя заметил, что это не мисс Симпсон, а ее тренер, Джек Нельсон.
Проклятье! Слуга ничего не сказал про тренера, но Стонтон мог бы и сам догадаться.
Он сильно сомневался, что тренер обрадуется его вторжению или дружелюбно согласится уделить ему несколько минут для разговора с мисс Симпсон. Более вероятно, что придется без подготовки драться с этим здоровяком.
На массивном плече Нельсон нес кожаную сумку и охапку тряпок. Он бросил все это на один из четырех стульев, стоявших вдоль задней стенки. Это не человек, а великан: ростом за шесть футов и весом наверняка больше восемнадцати стоунов. Время и бесконечные бои поработали над и без того грубыми чертами его лица. Руки громилы размером с рождественские окорока безвольно болтались, когда он шел к самому большому шкафу.
Джек открыл шкаф (стали видны груды гантелей) и наклонился. А когда выпрямился, в руках у него был свернутый в толстый рулон матрас. Джек отнес его на авансцену и пинком развернул, потом вытащил из сумки две винные бутылки и что-то еще, но со своего места Стонтон не мог понять, что именно. Джек все еще рылся в сумке, когда вошла Марианна Симпсон.
Сегодня вместо кожаных бриджей и сюртука она надела платье, накидку (и то и другое из практичной серой шерсти) и простую соломенную шляпку.
Джек поднял голову:
– Утречко доброе, голубка моя.
Марианна, широко зевнув, развязала ленты на шляпке и стянула ее с коротких каштановых кудряшек.
– Доброе утро, Джек.
И опять этот приятный мелодичный голос хорошо воспитанной женщины поразил Стонтона, хотя теперь он знал его природу.
Она направилась к Джеку: гибкая, со звериной грацией, двигаясь экономно и плавно, – на ходу сняла перчатки, затем развязала накидку и скинула с плеч.
Мисс Симпсон опять зевнула и начала расстегивать деревянные пуговицы на платье.
Сент-Джон моргнул. Боже праведный, неужели эта женщина собирается раздеваться прямо здесь?
Расстегнув последнюю пуговку, она стянула платье через голову и осталась в коротком корсете, сорочке и нижней юбке.
Кожа
