земле, который читал меня, как открытую книгу. С ума сойти. Когда она произносила эту фразу, в ее голосе неожиданно прорезалась та мягкость, какой я не слышал уже десятилетия. Была ли она искренней? Мне хотелось надеяться на это, иначе пришлось бы усомниться в том, что когда-то я любил хорошего человека. Тем не менее я сбросил ее руку. Я не нуждался в ее опеке. Она больше ничем не могла мне помочь.
– Я устал, вот и все.
– Наверное, мне не надо было просить тебя сопровождать нас.
– Что об этом говорить… но вообще-то, по-моему, это никак не связано с тобой…
– Что ты будешь делать?
– Уеду куда-нибудь.
– Сбежишь… Ты всегда сбегал, Гари.
Я выпрямился и смотрел на нее сверху вниз с высоты моего роста. Она не отступила. Вся власть была в ее руках.
– А разве меня что-то удерживало?
Впрочем, меня по-прежнему ничего не удерживает.
Та же мысль у меня промелькнула, когда я в последний раз погружался. Она становилась все более навязчивой.
Луиза опустила глаза:
– Пожалуйста, Гари, будь осторожен.
– Это ты должна позаботиться о вас обоих. – Я выразительно кивнул на ее живот. – Извини, мне нужно следить за подъемом.
По дороге в порт мы не обменялись ни словом.
3
Эрин
Пронзительная мелодия терзала уши. Этот звук рождал смутные воспоминания. Какие? Не знаю. Таившийся в глубинах памяти рефлекс велел натянуть одеяло на голову. Что это за звук? Мне он был неприятен, но тем не менее я его не отвергала. И все равно нервничала, пытаясь определить источник помехи. Я вертелась под простынями, ожидая, пока все прекратится. Но нет. Звон звал меня, вырывал из сна…
Сон…
Я спала?
Я не шевелилась, будто меня постепенно парализовало. И заодно сбивало с толку. Любой на моем месте стукнул бы по будильнику и выключил его. Только не я. Он наконец-то выполнил свою задачу. Поэтому я вслушивалась в него снова и снова, желая убедиться в том, что он мне не снится. Я слушала его растроганно. Этот звук был самым красивым, самым невероятным из всех, что я когда-либо слышала. Больше семи лет я не давала ему выполнить свою задачу, всегда просыпалась раньше. И все равно каждый вечер исправно его включала. Мне было необходимо сохранять какие-то привычки, чтобы устоять, остаться на поверхности.
Я запрещала себе открывать глаза. Ночь должна была длиться и длиться. Я ужасно боялась, что все это мне снится. Такой сон не был мне в новинку. Мирный и безмятежный, который в реальности бежал от меня и был для меня под запретом. Неужели я и впрямь проспала всю ночь, обойдясь без кошмаров, не вздрагивая и не шаря руками по постели? Неужели мое дыхание не прерывалось от холода пустого места рядом? К моим векам вернулась жизнь, они затрепетали, и тут по щекам потекли слезы. Я зарылась лицом в подушку, сдерживая громкие
