ним гнался возница, размахивая ящиком, и, громыхая телегой, неслась оскорбленная лошадь.
Измученный, совершенно выбившийся из сил, Семен брел по дорожке парка. В руке у него болтался портфель Алексея Петровича. У пруда он остановился и, вглядываясь в густую зелень кустов, негромко позвал:
– Леш, а Леш…
– Ну чего, – сердито отозвался Алексей Петрович.
– Я тебе брюки принес! – Семен подавил остатки смеха и болезненно схватился за грудь. – Ох, не могу больше…
– Давай сюда, – сказал Алексей Петрович, затрещал ветками и протянул из кустов руку.
Семен отдал ему портфель, с трудом отдышался и, стараясь быть серьезным, спросил:
– Ну что, узнал адрес?
– Узнал, – буркнул Алексей Петрович.
– Это хорошо, – сказал Семен и виновато добавил: – Ты уж извини меня, что так вышло… Но я не мог удержаться… Я как представил… – Он с усилием удержался от нового приступа смеха и сказал: – Ну, в общем, страшное дело. Я-то еще ничего. А у этого, из автобуса, говорят, пупок развязался.
Алексей Петрович вылез из кустов в рубашке и брюках, засунул платье в портфель и щелкнул замками.
– Меня это не волнует, – сказал он. – А вот ты… Ты меня предал. Ты издевался надо мной. Все меня предают. Все надо мной издеваются. И ты тоже. Я думал, ты хочешь мне помочь. И я тебе верил. Я делал так, как ты говорил. Ради Лизы я был готов на всё, и ты воспользовался этим. Почему ты не сказал мне, что это был хвост от лошади? Ты уже давно ведешь двойную игру. Ты специально заставляешь меня делать что-нибудь ужасное, а потом смеешься надо мной.
– Леш, да что ты…
– Да, да, – сказал Алексей Петрович. – Ты получаешь от этого удовольствие. Там, где мне тяжело, там, где мне больно, тебе весело. Ты сам заставил меня переодеться в Лизино платье и пойти к врачу, а потом сел напротив и стал смеяться надо мной, как будто только что понял, что я не женщина. Очень смешно! Необыкновенно смешно!
– Леш, – ужаснулся Семен. – Так ты ничего не знаешь? Ты не знаешь, у кого ты был?
– У кого я был? У врача, – сказал Алексей Петрович, подозревая что-то неладное. – У врача Небогадко. Он оказался женщиной.
Семен задохнулся. С ужасом понял, что снова смеется. Глаза у него вылезли из орбит и закатились. Он хотел остановиться, но уже не мог.
– Леша… умираю… – прохрипел он сквозь смех и повалился на землю.
Алексей Петрович опомнился и склонился над ним как над умирающим.
– Семен, Семен, ну что ты… Не надо…
Семен дернулся пару раз и затих.
Алексей Петрович намочил платок водой и положил Семену на лоб. Тот лежал тихий, спокойный и отрешенным взглядом смотрел в потолок. Потом разлепил губы и тихо сказал:
– Спасибо.
Алексей Петрович заворочался рядом на сиденье, поправил одеяло, которым был накрыт Семен, и спросил:
– Тебе лучше?
– Знобит, –
