до неузнаваемости. Его черно-белая простота исчезла, сменившись нелепой пестротой. Картинки, всюду картинки, яркие, как фантики конфет… и в прошлом безупречная белизна стен и потолка лишь подчеркивала их оттенки. Небольшие прямоугольники были расклеены повсюду, кроме разве что окна – но это потому, что оно было задернуто шторой, а на шторе они были. Приклеили бумажки неаккуратно, и теперь белизну стен портили еще и мутные пятна клея.
Алексею потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что это не просто бумажки. Это денежные банкноты. Евро.
Но они не смогли долго удерживать его внимание. Взгляд мужчины устремился к кровати – и мир пропал.
Потому что Стелла была там. Она лежала на заправленной постели, ровно посередине, в белоснежной ночной рубашке, теперь так похожей на саван. В руках, сложенных на груди, она держала алую розу – любимый свой цветок. Ее лицо было непривычно бледным, сероватым даже, а губы почему-то оставались вишневыми, хотя такой помады у нее в жизни не было, да и не похоже это было на помаду.
На теле женщины не было ни единой раны – тонкая белая ткань рубашки мгновенно выдала бы кровь. Однако Стелла была совершенна, как статуя… и так же безжизненна.
Он не знал, сколько длилось его оцепенение, потому что чувство времени просто исчезло. Когда же он снова смог двигаться, он ринулся к ней. Алексею плевать было на то, что он разрушает эту безупречную композицию, сердце гармонии среди нелепого хаоса комнаты. Он обнял жену за плечи, тряс ее, кричал, пытался разбудить… Хотя и чувствовал, что кожа ее давно остыла, а мышцы закостенели. Она была мертва задолго до его прихода.
Он не вызывал полицию, это сделали соседи. Люди в форме вошли в не запертую им дверь, оттащили его от тела. Он пытался сопротивляться; хладнокровие полностью оставило его, он не мог рассуждать здраво. Разумом он понимал, что ничем не поможет ей, да ее уже и нет – это труп. Но сердце отказывалось связывать жену с этим словом.
Он ведь любил ее. Любовь была единственным явлением, не поддающимся логике, которое Алексей принимал. Они со Стеллой могли ссориться, могли не разговаривать часами, но чувство никуда не исчезало! Она была неотъемлемой частью его мира, его опорой во многом. Он и мысли не допускал, что она не переживет его – она ведь моложе! Поэтому ее смерть всегда казалась ему чем-то из области фантастики.
Алексей был просто не готов к тому, с чем столкнулся, и рвался к мертвому телу, как к последней нити, связывавшей его с реальностью. Но полицейские не понимали этого, не могли понять. Они оттащили его, дожидаясь приезда медиков. Дальше был укол – и тишина.
Его подозревали в убийстве жены. Как ни странно, это не ранило Алексея, вообще ни на что не повлияло. Ему было плевать, что там о нем думают окружающие. Его единственной целью стало найти убийцу.
О том, чтобы вернуться в Америку, он даже не думал. Он остался
