как очень далеко отсюда – на Крайнем Севере – другие малые народы ездят. И каждый год собираются тофалары на большой родовой праздник – суглан, на котором не только веселятся, но и решают свои насущные и родовые проблемы.
А по тропам таким, как в междуречье Ермы и Кахтармы, стекалось когда-то золото, намытое на бирюсинских приисках Тофаларии, пушнина и меха, добытые и вывозимые как в уплату ясака (налога), так и в обмен на разный европейский товар.
Бегут Ерма с Кахтармой наперегонки к своенравному богатырю Агулу, не знают, чем бы ублажить красавчика, как на себя внимание обратить. Ерма в устье своё оленьи стада зазвала – на солонцы. Приходят чуткие лесные звери солью полакомиться ранним утром, когда туман, застрявший в густой таежной поросли, не пускает к солонцам просыпающийся дневной свет. И надеются олени, что спит в такое время всё, что может таить опасность. Глянул Агул на солонцы, обратил внимание, принял Ерму в объятия на просторах своих широких. А уж та счастлива -аж волны прозрачные светятся от радости, солнечные зайчики по ней разбегаются, подрагивают!
А Кахтарма, младшенькая речка, ребёнок почти, – с кабарожками заигралась в прятки. Любит кабарга лесная в прятки играть, за павшими стволами деревьев прятаться, а затем выскакивать внезапно: «Ага! Не поймала! Не поймала!» И опять ускачет в чащу лесную, но недалеко – метров на сорок, не далее. Ну, как тут не заиграться?! Кабарга – самый маленький лесной олень, не больше дворовой собаки. А ещё у самца кабарги клыки торчат точь-в-точь, как у дикого кабанчика, тольконебольшие, аккуратные такие. Забавный зверь – кабарга. Нисколько человека не боится, если, конечно, тот на него не охотится.
Выскочила Кахтарма к Агулу: «Ох, заигралась! Ой, забегалась! Извини меня, любимый мой! Я ведь к тебе спешила! Чес-слово!» Ну, Агул долго хмуриться не умеет, прощает девчонку, куда ж тут денешься. И сливается радостная Кахтарма с Агулом, как и сестра её старшая. И течёт могучий таёжный красавец Агул далее, унося с волнами своими тайну о великих сокровищах ерминских и кахтарминских, о меди, молибдене, золоте и серебре бессчётном, которыми одарила дочек своих матушка – снежная гора Саянская. Ну, а как же – в Сибири да без приданого? Такого тут не бывает.
Страшная любовь
Однажды к человеку пришла любовь. Страшненькая такая. Он посмотрел внимательно и сразу куда-то вышел. Больше не приходил. А любовь не ушла. Так и ждёт своего человека и верит, что дождётся. Он ведь налегке вышел.
Главное – верить.
Убитая шкура
Понадобились старому матерому медведю деньги. Срочно и много. А где их много взять? Побежал в ломбард шкуру свою сдавать. Осмотрел его приемщик и спрашивает:
– Ты какой медведь: бурый, белый, гризли или гималайский?
– Свой я, свой в доску. В чем дело-то?
– Да, шкура у тебя какая-то – убитая вся. Не пойми что.
– Жизнью побило маленько. Примешь?
