усыпал берег цветами.
Даша засмеялась и захлопала в ладоши от удовольствия.
– Это же чудо какое-то!
– Любишь цветы и птиц? – спросил он.
– Конечно, как их можно не любить, они такие красивые. А ты не местный, да? Я тебя раньше не видела.
– Ты что, всех здесь знаешь?
– Дак да. Городок-то наш маленький.
– Я здесь первый день, только приехал.
– Откуда же?
– Из Москвы.
Даша посмотрела на него, как на пришельца из космоса. Москва находилась не близко, не далеко, за четыреста километров, но она была даже не столицей, она, как другое государство, как далекая планета, как звезда на небе, представлялась одновременно и сказкой, и мечтой, манящей и недосягаемой. Многие ездили туда на заработки, кто-то там остался, Даша бывала в ней несколько раз, но жить в Москве, даже увидеть человека, который там живет, казалось ей необычным и выдающимся.
Парень был старше ее лет на шесть-семь. Едва взглянув на него, она сразу подумала: не наш. А когда он заговорил, догадка подтвердилась: нет, не местный. В их краях окали немного, а он говорил как-то по-другому. И не сразу было понятно чем, но он отличался даже внешностью. Он явно выделялся среди ее знакомых, не тем, что он был художником, художников здесь бывало много, а взглядом что ли, не нахальным, а внимательным и открытым, или поворотом головы, или сказанными словами. В нем проглядывала какая-то задумчивость и мягкость. Волосы его были светлые, волнистые, нос прямой, губы слегка припухлые.
– А что же ты тут делаешь? – спросила она так, как спрашивают ребенка: «Ты что, мальчик, заблудился?»
Он, по-прежнему, улыбался.
– Меня Ильей зовут. А тебя?
– Даша, – выдохнула она и снова заулыбалась так, будто вместе с именем приоткрыла и свое радостное настроение, и даже немного себя.
– У меня здесь дядя живет, Игорь Васильевич Жилин, у него домик на стрелке. Может быть, знаешь его?
– Жилин, бирюк, знаю.
– Почему бирюк?
– Дак он всегда один и из дома почти не выходит.
– Нет, он прекраснейший человек, я тебя с ним познакомлю. Один, да, так судьба у него сложилась.
– А ты к нему раньше не приезжал, ведь, правда? Я бы тебя запомнила.
На Дашином лице читались такое любопытство и такая бесхитростность, что Илье стало весело. Ему неожиданно захотелось написать ее портрет: у нее было необычно живое и выразительное лицо, а в глазах прыгали солнечные искорки.
Илья Андреевич Головин бывал в этих местах давно, в детстве, с родителями. Они гостили у дяди Игоря. Была жива еще его жена – тетя Клава. Он запомнил, как летними вечерами они выходили в сад, и с высокого берега открывалась бесконечная, в сине-желто-зеленых тонах картина: у подножия холма встречались речки Таха и Шача, одна вливалась в другую, а за рекой, окаймленные с двух
