моральный, а не неморальный характер.
То, что послушание суждениям совести сопровождается удовлетворением, хорошо известно, но это удовлетворение не является тем обстоятельством, которое делает его морально правильным. Мы также заинтересованы в том, чтобы придать этому чувству удовлетворения силу как мотиву, чтобы действительно и привычно повиноваться суждениям совести; но наслаждаться этим чувством в его силе – не значит укреплять его. И наконец, хотя и верно, что привычное послушание суждениям совести в конечном итоге приведет к счастью или благополучию высшего рода и неограниченно возрастающей интенсивности чувств, все же это истина, которая остается и должна оставаться для конечных существ истиной предвидения, фактом не позитивного знания, а веры.
В заключение я скажу несколько слов, разъясняющих конечную и универсальную природу того принципа гармонии или соответствия, который я назвал критерием. Восприятие его как факта самосознания – единственное восприятие, относительно обоснованности которого, как источника удовлетворения разума, не может быть поставлено никаких вопросов. Оно участвует, как элемент, в факте постановки вопроса. Поэтому оно не может не восприниматься как рациональное удовлетворение, если вообще воспринимается. Поэтому оно является источником концепции действительного закона, или моральной ценности, в сознательных действиях. Можно поставить под сомнение удовлетворительность для разума удовольствия или наслаждения, или любого вида счастья, или даже самореализации в конкретных обстоятельствах; спросить, почему они удовлетворительны и всегда ли они будут целями, которые стоит преследовать; таким образом подразумевается, что они опираются на причину, лежащую вне их самих, и что, хотя они самоочевидны, они также не являются самообъяснимыми. Но это не относится к Гармонии, которая одновременно является и интеллектуальным, и эмоциональным удовлетворением; таким образом, она содержит две неразделимые характеристики, одна из которых (интеллектуальная) воспринимается как причина другой (эмоциональной), прежде чем задается какой-либо вопрос о целом.
Мой смысл станет понятен, если мы обратимся к более конкретному и знакомому опыту. Есть две эмоции, добродетели или черты характера (ибо к ним применимы все эти названия), которые, кажется, обязаны своей моральной ценностью или действительностью непосредственно тому факту, что они содержат или являются конкретными примерами этой черты Гармонии, в то время как их моральная ценность общепризнана. Я говорю о Справедливости и Любви, анализ которых был дан в моей «Теории практики», 3где от их имени выдвигалось требование рассматривать их вместе как составляющие нравственное чувство; и такое нравственное чувство представлялось не как стоящее на месте совести, но как источник, из которого, с психологической точки
Book I., Chapter II., §§25 and 31.
