кололо сильно солнечное жало,А вот теперь иду, настала вдруг пора.
Идет и дождь, и ливень. Противятся все встречи.
Ты улыбнулся, милый, изменил настрой?
С тобой мы проведем весьма хороший вечер,
и чувств давно забытых будет дикий рой.
Пока же волосы мои немного влажны,
над головой от фена стелется туман.
Красивой быть с тобой мне бесконечно важно.
Плыл удивительный в строках любви – роман.
«Радуга зари на облаках…»
Радуга зари на облаках
продвигает прочь смятение ночи,
разбивает сон видений в прах,
унося то ль музыку, то ль порчу.
Как – то ныне скорбно на душе,
кто – то выл сигналами, сиреной.
Мстители. Машинное клише.
Двор для звуков – дивная арена.
Утро раздвигает облака,
занавес театра и подмостков,
где сигналы в виде сквозняка,
завывая, ставили на мостик.
Но метания ночи – позади.
Усмирили шумную машину.
Сон под звуки нервно уходил,
заставляя вздрагивать и шею.
Уши. Вата. Снова этот вой.
Или переливы стройных звуков.
Кто – то бесконечно умный, свой,
заложил в сигналы звуки – буквы.
Вернись, Лина!
Менять все достижения в мире, выси
на бездорожье жутких прошлых дней,
мы можем мысленно, случайно, быстро.
Через мгновенье мозгу все видней,
что не хотим, и мы давно не можем
вернуться в прежний, злободневный низ.
На нас повисло слово, имя: «Лина!»
И зов: «Куда же ты? Вернись! Вернись!»
Ты там была, судьба тебе знакома,
тебе в разлуке будет тяжело,
и для тебя, то царство – просто кома.
Ты выше их, поверь, ведь все прошло.
Пусть там, вдали есть неба горизонты,
но не твои они, не для тебя.
Расчерчены миры земли на зоны.
«Вернись, вернись!» – зовут тебя любя!
Вот так. На место. Дом. Судьба другая
давно идет. Даль, знаешь, не с тобой.
Иди вперед, ты умная такая,
а от метаний мелких просто сбой.
Сапфировая медь
Сапфировый блеск удивленного взгляда
спокойно бежал по знакомой тропе,
по милой улыбке в джинсовом наряде,
по стройному телу как будто стан пел.
Два отблеска счастья столкнулись незримо
на гранях ступенек, где небыль и быль.
Вопрос пролетел: «Ты из Вены иль Рима?»
«Что с ног не исчезла болотная пыль?»
Их радость общения в витавших флюидах,
и мраморный холод растраченных дней.
«Как пела сегодня на сцене Аида?»
«Я в первом, в партере». «С балкона видней».
Ресницы слегка встрепенулись надменно,
сапфировый
