Вот она, реальная история умерщвления члена политбюро врачами-преступниками! Спросил, кто проявил инициативу.
– Рюмин и его работники, – ответил министр.
– Я все время говорю, что Рюмин – честный человек и коммунист, – воодушевился вождь. – Он помог ЦК вскрыть серьезные преступления в МТБ. Но он, бедняга, не находит среди вас поддержки, и это потому, что я назначил его вопреки вашему возражению. Рюмин – молодец, и я требую, чтобы вы прислушались к нему и приблизили его. Имейте в виду – старым работникам МТБ я не очень доверяю.
«Лечение тов. Щербакова, – докладывал Игнатьев, – велось рассчитанно преступно… Лечение товарища Жданова велось также преступно… Вражеская группа, действовавшая в Лечсанупре Кремля, стремилась при лечении руководителей партии и правительства сократить их жизнь».
Вскоре Тимашук испытает миг счастья. 20 января 1953 года ее пригласит к себе в Кремль секретарь ЦК Георгий Maленков и от имени товарища Сталина и советского правительства поблагодарит за бдительность. На следующий день в газетах будет опубликован указ Президиума Верховного Совета СССР: «За помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц, наградить врача Тимашук Лидию Феодосьевну орденом Ленина». Почти до самой смерти Сталина все газеты будут писать о враче-патриоте. В один день она станет самым популярным человеком в стране.
Сталин приказал арестовать начальника Лечсанупра Кремля профессора Егорова. Как только его взяли, спросил:
– Надели ему кандалы?
Услышав, что профессор не в наручниках, разразился злобной тирадой:
– Вы политические слепцы, а не чекисты. С врагами нигде так не поступают, как поступаете вы. Вы ни черта не понимаете в чекистском деле, а в следствии в особенности.
Он требовал бить арестованных, чтобы они во всем признались.
«К Егорову, Виноградову и Василенко, – доложили Сталину, – применены меры физического воздействия, усилены допросы их, особенно о связях с иностранными разведками».
Один из следователей докладывал в ЦК: «Коган и Вовси показывали, что они делали ставку на физическое устранение товарищей Сталина и Маленкова. Только лишь в конце декабря 1952 года по указанию министра госбезопасности тов. Игнатьева, основывавшегося на указании ЦК КПСС, к некоторым из арестованных врачей были применены меры физического воздействия. Тов. Игнатьев дал указание о применении этой меры, исходя из того, что врачи-террористы не могли действовать по собственному почину, а обязательно должны быть связаны с иностранными разведками».
В самый напряженный момент министр госбезопасности Игнатьев свалился. Это понятно: он попал в такую мясорубку, что и здоровое сердце не выдержит. Его заместитель Гоглидзе вспоминал, что министр той осенью находился «в крайне подавленном состоянии».
Сталин рассчитывал, что найдет в его лице второго Ежова, который в тридцатых годах сам ходил по камерам, допрашивал арестованных
