style="font-size:15px;"> – Вы часто от торопливости на других нападаете, – угрюмо отвечал Попов. – Бог с вами, я на вас не сердит.
Рылеев, петербургский обер-полицмейстер, по окончании своего доклада о делах, доносит императрице, что он перехватил бумагу, в которой один молодой человек поносит имя Ее Величества.
– Подайте мне бумагу, – говорит она.
– Не могу, государыня: в ней такие выражения, которые и меня приводят в краску.
– Подайте, говорю я, – чего не может читать женщина, должна читать царица.
Развернула, читает бумагу, румянец выступает на ее лице, она ходит по залу, и гнев ее постепенно разгорается.
– Меня ли, ничтожный, дерзает так оскорблять? Разве он не знает, что его ждет, если я предам его власти законов?
Она продолжала ходить и говорить подобным образом, наконец, утихла. Рылеев осмелился прервать молчание.
– Какое будет решение Вашего Величества?
– Вот мое решение! – сказала она и бросила бумагу в огонь.
Генералиссимус Суворов
Суворов в молодости получил образование, какое только тогда можно было получить, потому что отец, предназначая его, по слабости здоровья, к гражданской службе, заставлял учиться наукам и языкам. Чтение исторических книг развило в нем славолюбие и уяснило для него самого его призвание: он вступил в военную службу и 9 лет был простым солдатом. За этот промежуток времени он хорошо изучил военный быт, привычки, язык.
Правилами, которыми руководствовался он в своих военных распоряжениях, были: "Глазомер, быстрота и натиск". Победы Суворова при Фокшанах и особенно при Рымнике (1789 г.), взятие Измаила, переход его через Альпы, С.-Готтар и т. д. – дали ему славу гения-полководца, которым смело гордится Россия, и доставили ему известность во всей Европе.
За обедом шел разговор о трудностях узнавать людей.
"Да, правда, – сказал Суворов, – только Петру Великому предоставлена была великая тайна выбирать людей: взглянул на солдата Румянцева, и он офицер, посол, вельможа; а тот за это отблагодарил Россию сыном своим, Задунайским".
"Вот мои мысли о людях: вывеска дураков— гордость; людей посредственного ума – подлость; а человека истинных достоинств – возвышенность чувств, прикрытая скромностью".
Суворов любил все русское, внушал любовь к родине и нередко повторял: "Горжусь, что я россиянин!". Не нравилось ему, если кто тщательно старался подражать французам, подобного франта он спрашивал:
"Давно ли изволили получать письма из Парижа от родных?"
Об одном русском вельможе говорили, что он не умеет писать по-русски.
"Стыдно, – сказал Суворов, – но пусть он пишет по-французски, лишь бы думал по-русски".
При вступлении войск наших в Варшаву, Суворов отдал приказ:
"У генерала Н.Н………… взять позлащенную его карету, в которой
