вот она, неведомая сила,
Непознанная сила красоты!
* * *
Синий махаон летает к флоксам,
Август ещё нежит лучизной.
Только осень, пасмурная осень,
Тянет пальцы в августовский зной.
Взмах её руки – и лето рухнет
Зрелою листвой в осенний звон.
Розовый огонь цветов потухнет.
Не вернётся к флоксам махаон.
* * *
Река Нилан, дремучих мест река.
Я зачерпнул, я пью живую воду.
Вершины кедров смотрят в облака,
Вершины тянут иглы к небосводу.
Ещё одна тропа тревог моих
Ведёт по склону сопки над рекою.
Взволнован я. Ведь я на миг постиг
Торжественность таёжного покоя.
Но не понять всей тайны до конца.
Река Нилан, струна тайги дремучей.
Стучат в деревьях мощные сердца,
И в небо гул идёт, взрывая тучи.
* * *
Хоронили шамана, и в небосводье
Крался дым костровой, в пустоту, в высоту.
Старика уважали в нанайском народе
За его благодушие, за его доброту.
Время, время, за что ты порою жестоко
Нашей веры смываешь слепые следы?
Перед смертью шаман позабыл про нанайского бога…
Перед смертью старик просил лишь глоточек воды.
* * *
Под толщей пыли детские следы,
Снега и ливни их похоронили.
Да, это я в давно минувшей были.
Ладошки зелены от череды.
Забава детская, летят пушинки-дни.
Так одуванчик облетает летом.
Я верю и закатам, и рассветам,
А жизнь проходит – дни летят мои.
Они летят средь радостей и бед,
Но жизни смыл мне так и не открылся.
Счастливый миг – и я на свет родился,
Печальный миг – меня на свете нет.
Всё это так, но радостна стезя,
Которая ведёт к концу ль, к началу.
Минувшее, что птица, прокричало,
Но этот крик вернуть уже нельзя.
* * *
На лодке утлой к острову причалю,
Затерянному в рукавах реки.
С тревожной и беспомощной печалью
В траве высокой стонут кулики.
Оплакивал вечернюю зарницу
Печальный посвист безутешных птиц.
Их плачи – мироздания частица,
Оно ведь без предела и границ.
Не жил я в суете, в слепой погоне
За миражом вещественной мечты.
Миг истины открыл я в птичьем стоне,
Да и во всём, где мир без суеты.
Закат творит багряную дорогу.
Я
