просто жесть. Что – то из этого было правдой.
Я сам понимал, что мой образ жизни действует маме на нервы, и от этого я не был в восторге. Иногда мне становилось стыдно смотреть маме в глаза, в частности после затяжного загула. Она учила меня быть хорошим человеком, жить правильно. То есть, жить так, как она считает правильным. Вот и получается, что её стереотипы, которые копируют устоявшиеся стереотипы общества, должны были полностью лечь в основу и моей личности тоже. Да, личность – это совокупность стереотипов, которые были заложены в процессе воспитания и созидания общества. Мне это не нравилось. Я любил свою свободу, ведь я жил для себя, наслаждался каждым днём и делал то, что мне нравилось. Самое основное право человека – это право на личную свободу, главное не посягать на свободу чужую. Но, вот дилемма: мою маму угнетало то, что я веду свободный образ жизни, а значит, я ограничивал её в праве на хорошее эмоциональное состояние, в угоду своей свободе. Так же она угнетала меня своими нравоучениями. Вот так мы нарушали свободы друг друга. Парадокс, но это так.
Я не захотел оставаться дома надолго, поэтому надел свежие вещи, вышел на улицу и направился по привычному маршруту. С друзьями мы редко созванивались, потому что каждый из нас знал, где будет проходить сегодняшний вечер для нашей компании. Обычно мы встречались на пятаке, позади заброшенного дома, и шли на квартиру к Сиду. Ну это мы его так называли, производное от его фамилии «Сиделкин». Весьма подходящая для Стаса фамилия, потому что мы всегда «сидели» у него дома. Жил он один, в квартире своей покойной бабушки. Угашивались мы там знатно. Днем члены нашей дружной компании работали. Кто – то таксовал на отцовской машине, кто – то мыл полы в барах, в которые мы потом и ходили пропивать заработанные деньги. Я часто мыл полы в баре «Салют». Мы были там постояльцами, и, иногда, случалось так, что утром я отмывал с пола свою кровь, которую пролил вечером от удара по челюсти. Меня это забавляло.
В общем, деньги всегда были, которыми можно было покрыть потребность в веществах. Совсем забыл сказать. Да, я употреблял, причём регулярно. Это и было тем предлогом, под которым я постоянно получал по зубам от скинов, которые пропагандировали здоровый образ жизни. Хотя всё это был огромной пиздёж. Днём эти бритоголовые обезьяны занимались в спортзалах, ходили на футбольные матчи, а вечером, так – же как и мы, «Торчки» (так они нас называли), встречались в одних и тех же барах с одной и той же целью – напиться. Только мы никого не трогали, а вот эти скоты пинали всех в округе: меня, моих друзей, пьяных старых женщин, не русских. Да всех, кто не с ними.
Глава 4.
Я нехило так напился пивом, что не понял, как оказался у Сида дома. Тут было много народа, половину из которых я не знал. Очень сильно пахло травой и сигаретами. Всяко лучше, чем хлоркой, как в больничной палате или дерьмом, как в больничном туалете. Хотя, местный туалет пах явно не лучше, но, так как я никогда не заходил в него в адекватном состоянии,
