ваш ковчег, варшавянка,
Простите уж нас, горемык.
Ну разве заметишь из танка
Сиротское пламя гвоздик?
Простите нас, добрая пани,
За грубую силу в губах.
Из боли нас век отчеканил
На русских и польских снегах.
И вся из чистейшего воска
Живет между каменных стен
Испуга и стона березка
Двенадцати наших колен.
Март 1975 г.
ЖАННЕ
Как лань среди машин и шума,
Ты в заблужденье введена.
А под дождем гуляет Шуман,
Напившись нашего вина.
Не стоит нам терять друг друга
В колючих зарослях сонат.
Вот помолиться вышла фуга
О тех, кто не придет назад.
Герою гимн сыграй погромче,
Пусть и его помянет век:
Среди людей он выл по-волчьи
И пел волкам, как человек.
И реквием сыграй, родная!
Мы свечи белые зажжем,
Чтоб души мертвых, пролетая,
Не заблудились под дождем.
Пусть музыка откроет двери,
Едва вернувшись с похорон,
Глядит, как Моцарту Сальери
Готовит плаху, а не трон.
И пусть застонет, возмутится
"Сонаты лунной" серебро,
И мир опять засеребрится,
И гений сядет за перо.
Февраль 1976 г.
ВОРОТА ГАЗЫ
Памяти Отца
УТРЕННЯЯ МОЛИТВА
Замычали минареты,
До рассвета два часа.
Петушиной оперетты
Разлетелись голоса.
Не осталось в небе места:
Все в молитвенном огне.
Даже пальма, как невеста,
Исповедуется мне.
И сова, ночная птица,
Облетая минарет,
На публичный дом садится
И кричит, что Бога нет.
***
Здесь птицы не поют, здесь птицы плачут.
То шепчут, то кричат наперебой.
А по ночам бездомные собаки
Ласкаются точь-в-точь как мы с тобой.
Быть может, Газа – просто в ад предбанник,
Где славный кофе пьется задарма.
Сидишь в пыли, сосешь восточный пряник,
Кричит мечеть, и молится тюрьма.
ПАТРУЛЬ
А в Газе что ни день цветет мимоза,
И кофе у арабов на усах.
Мой хрупкий век, свалившийся с обоза, -
Такая грусть в твоих глазах…
С меня дождями первородство смыло,
Не различить, где Тора, где Коран.
Сидит Агарь и кормит Исмаила,
И
