жена, Кора. Кора, это Мэгги.
Кора снова улыбается – на этот раз не так коротко – и протягивает руку для пожатия.
– Здравствуйте, Мэгги. Приятно познакомиться. – Голос у нее мягкий, чуть хрипловатый; акцент английский, возможно, мидлендский. Она придвигается ближе, и от нее исходит аромат дорогих духов. Розовая помада просочилась в крошечные морщинки у уголков губ.
– Она приехала из Лондона, дорогая, – хмыкает Юэн. – Вы, сассенахи[11], должны держаться вместе, так?
Смех у него веселый и слишком громкий. Я вспоминаю фразу: «Ты Эндрю, мать твою, Макнил, верно?» – и задаюсь вопросом, то ли Юэн не верит Алеку относительно моей персоны, то ли не помнит, что я на самом деле родом из Инвернесса?
– Держи, Юэн, – говорит Брюс, ставя на стойку виски и вино.
– Спасибо, – отвечает тот, протягивая двадцатифунтовую купюру. – И все, что пожелают эти милые дамы.
– Очень любезно с вашей стороны, – отзываюсь я, но он только кивает, забирая свои напитки и протягивая руку жене. Та принимает ее с очередной улыбкой, после чего они проходят обратно в зал.
– Еще два «пино», девушки? – спрашивает Брюс. Келли кивает, и он исчезает в направлении холодильника в другом конце бара.
– Что ж, – говорит Келли, отпивая вина. – Это было странно. В следующий раз ты получишь приглашение в Биг-Хуз.
– Биг-Хаус? Большой дом?
– Биг-Хуз. Ты еще не видела его?.. Господи, да его невозможно не заметить. Это бывший особняк лэрда[12]. На следующем мысу к западу от твоего дома. Помнишь, я говорила, что весь остров в давние времена принадлежал семье Юэна Моррисона? Какой-то далекий, давно умерший Юэн – и почему богатые люди обязательно дают всем детям одинаковые имена, должно быть, на Рождество это становится кошмаром?.. – якобы получил Килмери от одного из первых повелителей островов. Моррисоны владели им несколько веков, сдавая землю в аренду скотоводам. Все до сих пор считают Юэна лэрдом, но на самом деле он продал бо́льшую часть земель общине много лет назад. Его предки, наверное, просто вертятся в своих огромных гробницах.
Когда входная дверь распахивается, впуская ледяной порыв ветра, я узнаю́ в вошедшем – коренастом блондине с аккордеоном в одной руке и скрипкой в другой – Донни Маккензи, сына Джиллиан и Брюса. Он идет туда, где на небольшой сцене рядом с бильярдным столом начинает собираться группа. Юэн Моррисон уже бормочет в микрофон на шаткой стойке: «Проверка, раз, два».
Я понимаю, что Келли – пусть она и молчит – очень хочет расспросить меня об Эндрю Макниле. Но знаю: после того как я поведала ей о своем биполярном расстройстве, она не будет лезть не в свое дело. Во всяком случае, пока. А сегодня я устала от мыслей об этом, о нем. Устала надеяться, сама того не желая, не зная, на что надеюсь.
– Сегодня у меня день рождения, – сообщаю я, не успев даже сообразить, что именно собираюсь сделать.
– Ты серьезно? – восклицает Келли. – Почему…
Я пожимаю плечами.
– Я их не праздную.
– Ясно. –
Термин, которым шотландцы называют англичан. Иногда используется в презрительном контексте.
Лэрд (
