ни один не считался врагом государства. И все же то, чем они занимались, зачастую оказывалось важнее для истории, чем деяния гревшихся в лучах славы государственных деятелей, потрясало мир сильнее, чем переходы огромных армий через границы, приносило больше благ и несчастий, чем королевские указы и законы. // Дело в том, что владеющий умами людей обладает властью большей, чем ее способен дать меч или скипетр: именно поэтому наши герои определяли очертания мира и управляли им» (перевод И. Файбисовича по рус. изд. Хайлбронер Р. Философы от мира сего. М.: Колибри, 2008).
21
Отдельное наслаждение читать об этом в работе Schelling, 1978.
22
Smith, 1976 [1776]; Marshall, 1961 [1890]; Samuelson, 1947. Здесь существует определенная терминологическая путаница. Изначально термин «политэкономия» использовался для описания экономики человеческих обществ в противоположность экономики природы. Первое предложение «Принципов экономики» Маршалла определяет «Политэкономию или экономику как исследование человечества в повседневности». Далее, в содержательной дискуссии по экономической методологии, которую экономистам всех мастей и их критикам следовало бы перечитать, Маршалл говорит о «чистой», в отличие от «прикладной», экономике (Marshall, 1961 [1920], p. 37, n. 2). В наше время, судя по всему, «чистая» и «прикладная» экономики объединились в «неоклассическую» экономику, вставшую бок о бок с «политэкономией», которая отчасти принимает в расчет неэкономические аспекты человеческой жизни. Тем временем экономика природы почти забыта, хотя такие новые разделы, как биоэкономика и нейроэкономика, все же могут вернуть к ней внимание. Наиболее амбициозной попыткой в этом направлении, исходящей от самой биологии, является работа: Geerat Vermeij. Nature: An Economic History, 2004.
23
См., например, подборку статей в American Economic Review, vol. 88, no. 2 (May 1998), pp. 72–84. Разумеется, гораздо больше можно сказать о классической, неоклассической, «старой» институциональной и «новой» институциональной экономике. Однако это увело бы нас в направлении совсем другого рода книги. Относительно новой институциональной экономики, в особенности исторического контекста в данной книге, достаточно отметить прежде всего North, 1990, и, вероятно, Greif, 2000, которые обсуждают некоторые теоретические и исторические примеры того, как индивиды находят возможности взаимовыгодного обмена и должны создавать институты для решения проблемы соблюдения контрактных обязательств, возникающих на основе достигнутого соглашения.
24
Порядок и классификация могут вызывать вопросы. Кто-то поставил бы финансовую экономику в категорию микроэкономики. Кто-то взял бы, скажем, работы Кеннета Эрроу и описал бы их как скорее методологические, а не микроэкономические по природе. Но, каким бы образом мы ни подошли к классификации, мало кто не согласился бы с тем, что большинство премий было присуждено за рассмотрение индивидуальных мотивов и поступков, то есть за микроэкономику.
25
См. http://www.nobel.se/economics/laureates/1978/press.html Пресс-релиз 16 October 1978 [обращение 14 ноября 2002].
26
Coase, 1994, p. 7.
27
Оценка
