от муки. Кухарку она отпустила и взялась за готовку, только бы лишний раз не смотреть на мужа.
«Злится. Оно и понятно. За Шёлковым морем лишь матери могут давать имена детям. Но она же согласилась жить под ветвями. Знала же, что я нареку дочь. Почему всё так сложно?»
– А что насчёт Яна́ры? «Двойственная», как раз подходит. Глазки-то у неё разные: один – карий, другой – голубой.
Хранители веры считали это хорошим знаком, но Дора так не думала.
– Дети засмеют. Хлебнёт она горя с этими глазами, как у бездомной кошки!
– Дора, милая, надо же дать девочке имя. Ей уже восемь! А я стар. Вот умру, и останется безымянной!
– Увезу домой и дам ей нормальное имя. И другим детям, когда во второй раз замуж выйду, – возразила Дора, сердито передёрнув плечами. Матар был вдвое старше супруги. Чудо, что богиня подарила им ребёнка. – Не отвлекай меня, иначе пирог не получится.
– Мой любимый? – попытался перейти на более мирную тему Матар.
– Да, – буркнула Дора, но даже не повернулась к мужу.
«Вот упрямая!» – подумал он, заёрзал в кресле и потянулся за трубкой.
– Опять курить в доме собрался?
«Глаза у неё, что ли, на затылке?»
– В своём доме я буду курить когда пожелаю! – пробурчал Матар, глубоко затянувшись.
Богиня повернулась к нему тёмным ликом, когда Матар женился на этой иностранке. Слова отца Ло́рала до сих пор скрежетали в ушах: «Кому ты, Матар Пейра́н, сады оставишь? Женись, вырасти наследника». Послушался. Да и фамилию передать хотел – Пейраны были древней семьёй, происходившей, говорят, ещё от имперцев. В мире, где для богини было важно лишь имя, люди не нуждались в фамилии, да и не ценили её. Все почти от неё избавились, но Матар был сентиментальным. Доре тоже понравилось дополнение к имени. После свадьбы у них вроде всё было хорошо. На родине Дора считалась перестарком. Вся семья радовалась, когда её выдали замуж, да и она расцвела, глаза засияли. А потом наступило время дать дочери имя. Тут жену как подменили. Она стала спорить, дерзить. И всё из-за имени. Какое ни придумай, всё не по нраву! Матар мог бы дать любое, да только тогда у них с женой всё окончательно бы разладилось.
Дочери надоело играть. Она добралась до вершины пирамиды, возблагодарила рыцаря цветком вишни и огляделась без интереса. Матар выпустил облако дыма в сторону и стал наблюдать.
«Ну что же ты? Головоломку собрала, кукол причесала и спать уложила… Ай-ай, нечем заняться? Что, и домик нарисовать не хочешь? А ведь похоже получалось».
Матар хмыкнул, причмокнул трубкой. Дочь насупилась, хитро улыбнулась и на четвереньках поползла к отцу.
– Глупая, коленочки сотрёшь! – Матар погладил дочь по волосам – чёрным, блестящим, совсем как у него.
– А можно мне посмотреть твою шкатулку? – звонко выпалила девочка.
Дора уронила скалку и резко обернулась.
– Ничего, – поспешил успокоить жену Матар, – пусть играет.
– Неслыханно! – Дора шумно выдохнула. –
