в последующие десятилетия. Сравнительно недавно почти все имеющиеся материалы были заново систематизированы и на современном научном уровне откомментированы в книге итальянской исследовательницы М. Мочи Сасси[174]. Однако для характеристики солдатской ментальности они привлекались сравнительно редко и только попутно, в виде отдельных замечаний[175]. Взятые в комплексе, данные sermo castrensis позволяют дополнить обобщенный морально-психологический портрет римского воина некоторыми весьма любопытными штрихами[176]. Дело в том, что римская армия, как и всякое сообщество, достаточно обособленное по своим профессиональным задачам и условиям жизнедеятельности, вырабатывала собственный язык, настоящий солдатский арго[177], была местом довольно интенсивного лингвистического взаимодействия, представляя собой, по словам одного исследователя, «настоящую языковую школу»[178]. Надо сказать, что понятием sermo castrensis объединяются весьма разнородные лингвистические реалии, с трудом сводимые к определенному единству. По мнению М. Мочи Сасси, главный критерий их отнесения к sermo castrensis – это их возникновение и (или) бытование в армейской среде. Имеющиеся свидетельства могут быть распределены по следующим рубрикам: 1) триумфальные песни (carmina triumphalia); 2) остроумные и шутливые изречения (ridicule, iocose, facete dicta); 3) наиболее выразительные по своему языку и смыслу надписи на свинцовых снарядах для пращи (glandes plumbeae); 4) cognomina – различные прозвища, которые солдаты давали своим командирам, императорам и другим персонажам; 5) некоторые специальные военные термины и жаргонная лексика (vocabula et locutiones). Разумеется, далеко не все эти свидетельства в равной мере информативны для освещения ментального облика римских солдат. Следует также учитывать их во многом случайную сохранность, определенную «вырванность» из конкретного контекста, разрозненность и достаточно широкий хронологический разброс. Однако, как мы попытаемся показать ниже (глава III), анализ языковых данных с точки зрения их семантики, этимологии и стилистической окраски действительно помогает открыть важные грани в образе римского воина.
Существенным дополнением к комплексу письменных источников служат самые разнообразные археологические, изобразительные и нумизматические материалы. Военная археология относится к числу интенсивно развивающихся дисциплин; полученные в ходе раскопок и соответствующим образом интерпретированные данные способны пролить свет на очень многие аспекты истории войн и военного дела[179]. В том числе и на те, что относятся к предмету нашего исследования. Многолетние исследования римского пограничья и так называемого лимеса (протяженность которого составляет примерно 10 тысяч км) дали огромный фактический материал, который существенно расширяет и углубляет наши представления о военной архитектуре (в том числе сакральной), боевой подготовке и вооружении римлян, повседневно-бытовых и экономических реалиях лагерной жизни, контактах военных с гражданским населением.
Весьма информативна также сама иконография
См., в частности:
Подробно см.:
