ответ, кроме всего прочего, зависел и от степени уступчивости налогоплательщиков. Также не было ясно, будет ли готов средний класс, на который падала вся тяжесть новых налогов, принять их. Спор о том, кто будет нести бремя, вновь разгорелся, как только после провала оккупации Рурской области стало ясно, что это будет не Германия.
По итогам выборов в мае 1924 года Bloc National утратил большинство в Палате депутатов, поскольку на выборы пришло много избирателей из среднего класса, которые несли основное бремя налогов Пуанкаре. Радикалы (по сути, буржуазно-либеральные реформаторы) при поддержке социалистов затем сформировали левоцентристское правительство, Cartel des Gauches (картель левых), возглавляемое ветераном-радикалом Эдуардом Эррио, и были намерены вновь поднять бюджетный вопрос. Учитывая, что на чаше весов был компромисс 1924 года, вновь было неясно, будет ли бюджет сбалансированным. После посещения Советского Союза в 1922 году Эррио поддерживал опыт большевиков. Хотя он и не был коммунистом, его выбор на должность премьер-министра обеспокоил правых[60]. Опасаясь, что правительство может попытаться закрыть дефицит налогом на роскошь, инвесторы бросились продавать государственные облигации. Франк на валютном рынке резко упал, поскольку эти держатели облигаций пытались вывести свои деньги из страны. Инфляция вновь ускорилась, и рост налоговых доходов не успевал за ростом государственных расходов, как в Германии в 1923 году. Поскольку правительство теперь не могло продать на рынке даже краткосрочные облигации и не хотело поднимать ставку по ним, опасаясь оправдать ожидания инфляции и усугубить бюджетные проблемы, Банк Франции остался единственным покупателем облигаций.
Перед банком встала дилемма. Парламент в 1920 году установил лимит на объем денежных знаков, которые может выпускать центральный банк, чтобы ограничить применение правительством финансирования, раздувающего инфляцию. Покупка значительного объема правительственных облигаций могла привести к нарушению Банком Франции этих лимитов. Из-за непредвиденного стечения обстоятельств Банк Франции решил сфальсифицировать свои публикуемые отчеты, скрывая тот факт, что он нарушил допустимые законодательством лимиты по выпуску денежных знаков. Обман был очень оригинальным в своей простоте: излишек был классифицирован под статьей «другое» (divers) в обеих сторонах баланса Банка Франции.
На самом деле это нарушение началось уже в марте предыдущего года, еще при правоцентристском правительстве Пуанкаре. Генеральный секретарь Альбер Опети, правая рука президента Банка Франции Жоржа Робино, взял на себя инициативу в попытке избежать срыва правительственной стабилизационной программы Пуанкаре[61]. Если бы временные дефициты правительства не финансировались, это ускорило бы кризис фондирования, резко сведя на нет усилия Пуанкаре по стабилизации. Для Опети, который считал стабилизацию Пуанкаре последней надеждой страны и хотел дать ей время, чтобы проявить себя, нарушение закона было
Разделяя страсть к музыке политиков, бывших у власти в период между войнами (см. информацию о Чарльзе Дауэсе и Уильяме Вудине – главы 3 и 15 ниже), он также был биографом Бетховена.
К такому заключению пришел Бланштон (Blancheton (2012)) после внимательного прочтения архивных документов.
