правда сможешь забыть, что я тебя обижал.
– Уже забыла. Мне кажется, ты очень хороший.
– А вот тут ты ошибаешься. – Вадим неожиданно помрачнел и, опустив голову, взглянул на Полину исподлобья. – Я совсем не такой, как ты думаешь.
– Позволь мне самой составить мнение о тебе, хорошо? – улыбнулась Полина, думая, что Вадим всего лишь смущается. – И я буду рада как-нибудь с тобой погулять.
Он глубоко вдохнул и на мгновенье закрыл глаза, а затем вдруг взял Полину за руку и переплел ее пальцы со своими. Она вздрогнула и почувствовала, как ее щеки начинают гореть. Ей казалось, что они оба совершают что-то страшное, предосудительное и совершенно неправильное, но было так хорошо…
– Может, выпьем чаю? – спросила, сбрасывая наваждение.
– Да, давай.
В комнатах не горел свет. Виктор Викторович говорил, что у него будет встреча с инвестором, поэтому дом был в их распоряжении и можно было не бояться гнева родителей. Все так же держась за руки, они направились к кухне, но, проходя через столовую, увидели темную фигуру, одиноко сидящую столом.
– Детишки! – воскликнула Виолетта и с трудом поднялась со стула. – Я заждалась!
– Что ты употребляла? – ледяным тоном спросил Вадим. Он отпустил руку Полины и слегка посторонился. – Ты пьяна? И почему сидишь в темноте?
– Как ты говоришь с матерью?! – прокричала Виолетта. Шатаясь, подошла к торшеру и, чуть не свалив его, с трудом, но все же зажгла свет. – Я не пьяна, тебе ясно? Я ностальгирую.
В неярком свете единственной лампы можно было увидеть, как проводила этот вечер Виолетта. На столе стоял графин с коньяком, рядом на блюдце лежали кусочки шоколада и дольки лимона. Пустую рюмку Виолетта не выпускала из руки.
– Я не пошла с вашим отцом на ужин. Сказала, что у меня мигрень. И это правда. После твоего возвращения меня постоянно мучают головные боли…
– Мама, тебе лучше пойти в комнату и лечь, – теперь в голосе Вадима слышалась искренняя тревога. Он шагнул к Виолетте, но она выставила перед собой руку, словно защищаясь от сына. – Мам, я хочу помочь.
– От тебя мне помощь не нужна. Ты – чудовище, Вадим. Самое настоящее чудовище.
Вадим на мгновение замер, а потом резко развернулся и бросился к лестнице. Виолетта проводила сына взглядом и медленно подошла к Полине. Она внимательно всматривалась в лицо падчерицы и вдруг нежно провела ладонью по ее щеке.
– Ты хорошая девочка, Поли. Я хочу тебя полюбить. Очень хочу. Но не получается. Из-за него. – Виолетта указала пальцем на лестницу. – Он убил во мне всякие светлые чувства. Вижу, что тебе его жаль, но зря. Это чудовище не заслуживает жалости. Если бы не Витя… Он заставляет меня мириться с его присутствием в этом доме…
– Виолетта, о чем ты говоришь?! Вадим твой сын! – возмутилась Полина. – Как ты можешь говорить так о своем собственном ребенке?
– Ребенке? – усмехнулась она. – Лучше бы я сделала аборт.
***
У
