через полчаса осторожных расспросов, трех стаканов воды и тридцати капель валерианы случившееся с Совенком стало более-менее понятным.
Обидевшись, она так толком и не поняла на что, но оценила по эмоциям Совенка на десять баллов из десяти, мальчишка стащил дядин амулет и удрал на Землю. Здесь он помыкался, однако быстро разобрался, что к чему. Под машину не попал, в полицию тоже, а вот остальное…
– Добрые дяди пахли плохо, зато куртку подарили, еще и накормили, – делился он прожитым. Юля содрогалась, но мысленно благодарила дядей за заботу. Играть одному на площадке было скучно, к де́тям идти он не решился, и потому Совенок быстро заскучал и отправился к Юле. Почему и как нашел – не ответил.
– А как ты наш язык понимаешь? – спросила напоследок, видя, что малыш уже третий раз подряд зевнул. Ей снова продемонстрировали фокус с появлением и исчезновением, на этот раз – камня, вдавленного в кожу на виске, и десятка мелких, украшавших правое ухо.
– Мыслевик, – пояснил малыш, ткнув пальцем в камни.
Юля сделала вид, что поняла. Мыслевик, так мыслевик.
– Только голова от него болит, когда используешь, – и он потер лоб.
– А давай-ка, милый, спать. Ты сейчас у меня прямо на стуле отрубишься.
Она подняла легкое тельце на руки, и малыш доверчиво обвил руками шею, прижался, прошептав на ухо:
– Ты ведь не отдашь меня?
Юля не ответила. Да и как тут ответить, когда у нее на руках не просто чужой, а ребенок из другого мира.
Когда Совенок крепко спал, она набрала номер отделения полиции. В этот раз ожидание было недолгим. Уже знакомому дежурному Юля кратко обрисовала ситуацию и попросила:
– Отмените, пожалуйста, заявление. Мать буквально, как мы с вами поговорили, позвонила в мою квартиру. Очень извинялась. Они из деревни в гости приехали, мальчик впервые оказался в многоквартирном доме. Остался на пару часов один и решил, что, как и в частном доме – можно выйти погулять на улицу. Вышел, поиграл на площадке, а как обратно вернуться не знал – номер квартиры не запомнил. Пока играл, перемазался, я и напридумывала лишнее. Вы не подумайте, ребенок мать сразу узнал, она и фото их в телефоне показала. Пожалуйста, снимите заявление. И еще раз прошу прощение за беспокойство.
Ей ожидаемо поверили не сразу. Мурыжили минут пять разными вопросами, но Юля стояла на своем. Оператор сдался, пригрозив, что завтра или в понедельник ей могут позвонить для выяснения подробностей.
Совенку Юля постелила на диване в гостиной, и он, умаявшись, сладко сопел. Она постояла над ним – сердце болело от одной только мысли расстаться. Обругала себя дурой и пошла спать, но заснуть не удалось. В голову лезли разные мысли, одна забористей другой. И Юля, не выдержав, сходила в гостиную, осторожно подняла Совенка, отнесла к себе на кровать. Легла рядом, обняла щуплое тельце, и голова сразу потяжелела, расслабляясь.
Утро встретило их отличной погодой. Ярко светило солнце, намекая, что холодный май заканчивался и впереди было
