Его посадили на восемнадцать лет.
– Отлично! А мать нашли?
– Нет, к сожалению. Многие годы она сидела на игле – может, мертва, а может, уже настолько опустилась, что и имени своего не помнит. Зато нашли бабушку по материнской линии, и та с радостью согласилась взять опекунство над девочкой.
Ребенок нуждается в длительном лечении у психолога, а главное, в искренней любви. Люси была уверена, что любовь, помощь и сильная воля помогут малышке выжить и построить нормальную, счастливую жизнь.
Но можно ли считать хоть одну жертву сексуального насилия полностью нормальной? Жертвы никогда не забывают совершенные над ними надругательства. Однако могут научиться жить с этим, мириться с болью и ужасными воспоминаниями. Будет нелегко, но как иначе обрести гармонию в будущем?
Фрэн обняла Люси:
– Надо уметь праздновать свои победы. Если Прентер выйдет на связь, дай мне знать. А так, увидимся завтра, о’кей? Отправляйся домой и отдохни.
– Так и сделаю. Спасибо.
Люси подняла свою сумочку, выглянула из окна и заметила, что солнце уже село и морозный ветер гоняет снежинки по улице. Она настолько устала после почти бессонной ночи, что решила поймать такси.
Чертова сука ловит такси.
Я вижу, как Люси открывает заднюю дверь машины, как осматривается, глядит прямо на меня, но не видит – я сижу в закусочной, где она ела пару часов назад.
Ее неведение одновременно и раздражает, и завораживает. Я охвачен странным возбуждением. Ненавижу, когда меня не замечают, но она просто пока не знает обо мне.
Я знаю Люси Кинкейд. Знаю, где она живет, работает, покупает свой утренний кофе; мне известно, где живет ее брат и где она бегает в парке.
Женщина садится в такси и уезжает. Куда она направляется? Домой? На ужин? Я пока не в курсе.
Ее семья напрягает меня. Брат – частный детектив. Невестка – агент ФБР. Вот почему я осторожен – нельзя позволить себе допустить ошибку.
Быть может, стоит умыть руки и забыть о Люси Кинкейд? Я мог бы легко убить ее и скрыться. Найдет ли меня ее семья или та организация, где она работает? Могу ли я победить в схватке с ними? Хотелось бы верить, что могу, но я не идиот.
Я терпелив, но мое время дорого. Она ответит за все те дни, что пришлось на нее потратить.
Никто не проник в сущность времени глубже меня. Я сплю ровно шесть часов каждую ночь. Ни больше ни меньше. Каждое утро занимаюсь спортом двадцать две минуты, затем – четыре минуты в душе. И хотя я понимаю, что такой жесткий график не всегда полезен, но если я не буду дисциплинирован, то какой дисциплины можно ожидать от моих самок?
Я хранитель истины и не забуду ни одного предательства. Я всех их научу дисциплине, одну за другой. Они все обратятся в ничто, и даже пятнышка ДНК от них не останется. Это справедливо, ведь они всего лишь женщины – хуже того, женщины, которые не хотят подчиняться.
Люси
