де Мортань окликнул Селестина, своего молодого помощника:
– Подай мой меч!
Взгляд Од остановился на юноше, следя, когда появится оружие, которое должно ее убить. Она не заметила быстрого движения Ардуина, который извлек сверкающий Энекатрикс, который был уже приготовлен и лежал рядом с ним. Она не увидела, как сверкающее лезвие поднялось над ней и точным ударом обрушилось на ее шею.
Голова покатилась по эшафоту, сопровождаемая безумными воплями толпы, в которых слышались радость и одобрение. Мэтр де Мортань только что прекрасно выполнил свою работу, при этом оказав мадам де Казанель небольшую поддержку, устроив все так, чтобы она не увидела, как смерть приближается к ней.
Селестин приблизился к хозяину и протянул ему кусок красной шелковой ткани, которой тот вытирал Энекатрикс от пятен крови. Несколько мягких ласкающих движений – и на лезвии появилась сверкающая надпись: «Eos diligit et suaviter multos interficit»[33].
Когда Ардуин и Селестин неторопливо пересекли площадь, все головы поворачивались к ним.
4
Мортань-о-Перш, сентябрь 1305 года
Ардуин Венель-младший очень любил те минуты, когда он снова становился обычным, ничем не приметным незнакомцем, когда никто не знал ни его имени, ни его занятия. Разумеется, это было в тех случаях, когда он не прикреплял к одежде полоску ткани[34], которую под угрозой штрафа должен был носить на рукаве, находясь в городе, чтобы все могли знать о его ремесле. Сейчас он забыл об этом опознавательном знаке. В сущности, Ардуин не особенно верил, что его и правда могут оштрафовать. Палачей не так много, а обидевшись, он запросто может уехать, оставив город без столь необходимого работника. Всеми презираемые, отвергаемые обществом, исполнители приговоров часто были выше закона, даже если дело касалось кровосмесительных браков. Церковь смотрела на такое сквозь пальцы, понимая, что палачи могут жениться исключительно в своей среде.
Все мастера Высокого Правосудия[35] состояли в родстве друг с другом в большей или меньшей степени. Существовали различные благозвучные названия, которыми именовали людей их ремесла, но только когда испытывали нужду в их услугах, – например «Мастер, наказующий преступников», вошедшее в обиход несколькими десятилетиями ранее. Зато никогда не было недостатка в оскорбительных кличках: Жан-Покойник, Сломай Шею и многих, подобных им.
С рассеянной улыбкой на губах Ардуин бродил по узким крутым улицам Мортаня, разглядывая товары на лотках. В постный день[36] у прилавка торговца рыбой собралась целая толпа. Слышались пересуды почтенных хозяек и служанок. Происхождение рыбы сделалось предметом самых ожесточенных споров. Неужели эти удильщики[37] выловлены в Сен-Флорентене? Что же касается этих миног, чем можно доказать, за исключением честного слова торговца рыбой, что они прибыли из Нанта, или что эти скаты прямо
Он их всех любит и убивает с нежностью (
Эта нашивка, цвет и форма которой менялись в зависимости от региона, чаще всего делалась в виде полоски, символизирующей виселицу. Она позволяла сразу же узнать палача, что служило для него источником постоянных унижений.
Палачи ненавидели свое именование и очень долго бились за то, чтобы оно было запрещено и заменено термином «мастер Высокого Правосудия» или «исполнитель Высокого Правосудия». Были даже изданы законы, по которым употребивший слово «палач» наказывался штрафом.
Постными днями считались все среды, пятницы, дни в канун праздника, помимо собственно времени поста.
Он же «морской черт».
