разумеется, не появилось, потому что ни один живой представитель того самого пола, который почему-то называли сильным, даже на миллиметр не мог приблизиться к ее сериальным идеалам. Ну серьезно, где ее одноклассники-недоумки, а где героический и жертвенный Дин Винчестер? Хотя, надо признать, шутки иногда были из одной категории.
– Отстаньте от Шпагиной, – строго сказала математичка. – Это ее дело, с кем встречаться. Ну, может, еще дело педсовета и родителей. Уж точно не ваше!
Оля чувствовала, что щеки полыхали. Какой кошмар! А вдруг действительно ею заинтересуются учителя и, как следствие, родители? Матери не объяснишь, что это соулмейт развлекается.
Дина повернулась к парням, когда математичка снова опустила взгляд в учебник, и показала в ту сторону средний палец. Сама Оля не решилась бы. Ее смелость всегда начиналась и заканчивалась в фантазиях.
И все-таки, кто ее неугомонный соулмейт? И кто та дамочка, оставляющая на своем парне такие метки? Голодная, что ли? На диете сидит? Оля считала себя феминисткой и презирала соперничество между женщинами, но тут разговор шел практически о членовредительстве, поэтому она позволила себе пару нелестных мыслей в адрес (временной) девушки своего соулмейта. Все равно никто ее проклятий не услышал.
В принципе, до этого происшествия Оля жила в согласии с соулмейтом. В детстве так точно. Он ни разу не ломал руку или ногу, однажды только вывихнул запястье, а синяки и ссадины появлялись не чаще тех, что Оля получала самостоятельно. Хороший, должно быть, мальчик. То есть хорошим мальчиком он был раньше, а теперь подставлял свою шею кому ни попадя. Эх, вот снова эти недостойные мысли!
День проходил тяжко. На уроках ничего не лезло в голову. Шея вспотела, кожа под шарфом неистово чесалась. Дина подкалывала при любом удобном и неудобном случае, но стабильно орала на остальных, кто пытался острить. Оля страшно завидовала Королеву, который сегодня надел водолазку под форменный пиджак.
– Да ладно тебе, снимай давай. Уже все всё поняли, – сказала Дина в столовой, глядя с сочувствием, как Оля обмахивается учебником после горячего обеда. Суп давали ее любимый – рассольник, и это было особенно обидно, ведь удовольствия она не получила никакого.
– Ты что, а если классная увидит? Домой же позвонит, а у меня маман ты сама знаешь какая.
– Да уж, не хотела бы я однажды разозлить Ирину Сергеевну.
– Вот-вот, а я с ней живу, как бы так, между прочим.
После уроков Оля столкнулась в раздевалке с Королевым. Точнее, он там ее поджидал непонятно зачем. Видимо, чтобы продолжить упражняться в остроумии. У чувака, должно быть, уже спортивный разряд образовался в прикладном стендапе. Оле бы хотелось приложить его чем-нибудь потяжелее, чем парой матерных.
Было бы проще, не будь Королев… таким.
Проклятый идеальный идеал возвышался на полторы головы над ней и был намного шире в плечах. Светлые кудрявые волосы небрежно обрамляли красивое лицо и удивительно голубые
