екто затаился на задворках системы и выжидает нового шанса нанести нам сокрушительный удар при помощи стихии.После бури мы просили помощи у многих народов, но отозвался только Италун. Увидев, какое страшное разрушение постигло Фленион, его правитель Енис поверил в существование угрозы и последовал за нами. Остальные продолжили жить, как прежде, считая произошедшее случайностью, а один из них, правитель Сэрихана, и вовсе посчитал стихию карой небес за наши амбиции.
С тех пор прошло много лет, но страх перед новой бурей не ослабевает. Я вижу его в глазах матери, назойливых флеени и в поступках отца, пусть не всегда поддерживаю их. Все мы надеемся лишь на то, что однажды найдем причину катастрофы, и она больше никогда не повторится.
– Дочерь Флениона, у нас очень мало времени до прибытия корабля, – напоминает флеени, стоя за плотной занавеской в арочном проходе.
Анэлия никогда не заходит в мои покои, пока я беззаботно плаваю в огромной чаше на окраине дворца. Большинство жителей боится открытой воды и пользуется ей только по необходимости. Я же, не смотря на осуждение, не представляю своей жизни без нее и редко покидаю свой уединенный мир.
Флеени повторяет просьбу, а я не желаю ее слушать и медленно погружаюсь в воду.
Как всегда, я представляю, что золотистые лучи светила, проходя сквозь прозрачный купол надо мной, ласкают волны океана, а не теряются среди мелкой ряби маленького озерца. От одной мысли об этом все вокруг меняется, стены чаши растворяются, и вместо безжизненного дна я вижу белоснежный песок. На нем среди синевы поблескивает россыпь разноцветных кораллов, а мимо меня неспешно проплывают маленькие рыбки и, виляя плавниками, прячутся среди нитей актиний.
Я хотела бы остаться здесь навсегда, стать такой же каплей воды и раствориться, только бы остановить миг этого утра. Последнего, перед тем, как навсегда покинуть дом и связать свою судьбу с наследником Италуна.
– Лиа, – шепчет мать, неожиданно появившись на пороге: – Пора.
Услышав ее голос я плыву к поверхности и устало закатываю глаза, чтобы не выдать истинной причины своего волнения.
Италун – единственная планета в системе, чей страх воды превратился в настоящий культ. Благодаря технологиям, они преодолели человеческую природу и изменили генетику так, чтобы навсегда исключить воду из своей жизни. Потому я совсем не радуюсь, что отправляюсь именно туда, и единственное, что сдерживает меня от беспросветного отчаяния, возможность связать свою судьбу с мужчиной, о котором я мечтаю с самого детства.
– Я еще не готова, – говорю я и плыву к другой стороне чаши.
Матерь с непониманием смотрит на меня, садится в кресло неподалеку и терпеливо ждет, пока я выйду.
Говорят, что мы с ней очень похожи, но я считаю иначе. Во мне нет ни капли ее царственной выдержки и стати. Благодаря им флеени сравнивают ее с Богиней Айной, чей культ пришел к нам с далеких планет, а меня считают несмышленым и капризным ребенком, не смотря на мои семнадцать лет.
Матерь думает, что я переживаю из-за встречи с Льебо и старается поддержать меня, как может:
– Не волнуйся, Льебо стал настоящим мужчиной и достойным наследником своего народа. И это настоящее счастье, что из всех семей он выбрал тебя. Многие наследницы благородных домов пытались заполучить его внимание.
– Я не знала об этом, и кто же? – нарочно спрашиваю я, чтобы выкроить еще немного времени.
– Шилет долго вел тайные переговоры с Енисом, чтобы восстановить отношения и связать Италун с Альдженисе, а не Фленионом, а Мархат предлагал доступ к своим бесценным знаниям, если Льебо выберет его дочь.
Отец не зря считает Мархата самым опасным из всех правителей. После бури Совет под его давлением настоял, чтобы фленионцы отдали в библиотеки Сэрихана все свои знания, чтобы избежать окончательной потери технологий из-за новой стихии. Отец не смог вынести такого удара и, конечно, разорвал все связи с теми, кто поддержал это решение, как и Италун. Поэтому я отправляюсь именно туда. Иначе и быть не могло.
– Разве ты не рада? – спрашивает матерь, сдвинув брови.
Она знает, что я мечтала об этом всю жизнь, поэтому ее сбивает с толку моя неспешность.
– Очень, – отвечаю я. – Но со времени ритуала взросления я видела Льебо всего один раз, и наши представления друг о друге могут быть далеки от реальности.
Только никого не волнуют такие мелочи, ведь у нас нет выбора.
Я вновь погружаюсь в воду под неодобряющий вздох матери и невольно вспоминаю тот день, когда я впервые увидела Льебо.
Это было самое печальное утро из всех, что у меня были. Матерь очень рано разбудила меня и отвела в большой зал, где тогда заседал Совет. Я не знала, зачем все собрались, но увидела испуганные глаза
