бороться с моей тенью за улыбку! – озорно подначила Глеба Наденька.
– Ха, напугали бунтаря злюкой! А я тоже могу быть не в духе! Заползу в свою пещеру и думу думаю, и никаких предложений и увеселений, только хмурый неандерталец! Нужен Вам такой? – хитро прищурился Глеб.
– Подумаешь, неандерталец! Пока Вы в своей пещере, я пойду готовить волшебные пирожки, и неандерталец сам выйдет! – смеясь ответила Наденька.
– Что ж, тогда мы с Вами договоримся! Такой гармонии ещё поискать! А вот и кино! Будете весело смеяться, накормлю Вас после сытным обедом! – засмеялся в ответ Глеб и распахнул перед ней двери.
Наденька благодарно посмотрела на него и подумала: вот человек, который открывает перед ней все двери и возможности её самой, о которых она и не догадывалась. Ослепительно улыбнувшись, она вошла в раскрытые двери и доверчиво протянула ему свою руку. В конце концов, если просто делать то, что кажется тебе естественным в каждый момент времени, называется бунтом против общих правил, то она согласна на такой бунт! Возможно, даже на бунт в одиночестве, но лучше с Глебом! С ним веселее и жить, и бунтовать!
ВПЕЧАТЛЕНИЯ
– Вот! А я вам заявляю, дорогой мой, господин Шнаузе, что знаю толк в женщинах, и притом в славянских! Трёх дней мне достаточно, уж поверьте! Ставлю пять тысяч евро на то, что русская дива будет моей! – горделиво и торжественно пообещал господин Вольфштайн и поправил свои великолепные усы цвета тёмной смолы.
– Ну, что ж! Посмотрим, какой вы знаток русских женщин, да притом высокого положения! Поглядим! Ради этого мне и пяти тысяч не жаль! По рукам! – степенно согласился господин Шнаузе и крепко пожал руку своему визави.
В пивной неподалёку от Венской оперы сидели дирижер и директор оперы и держали пари, щедро угощая друг друга отменным стаутом. Ведь каждый был уверен, что победа за ним, и это придавало ореол величия и великодушия перед лицом соперника, поэтому никак нельзя было проявить скупость или хоть чем-то выдать своё несоответствие высокой ставке.
На следующий день в назначенный час оба явились в аэропорт Вены и проследовали к выходу для привилегированных гостей. Господин Вольфштайн, видный брюнет с лихо закрученными усами, был высок и статен. Он излучал уверенность любимчика публики, ибо в свои сорок с небольшим был лауреатом многочисленных международных конкурсов и занимал в Венской опере весьма почётное место бессменного, знаменитого и высокооплачиваемого дирижера. Его дорогой шерстяной костюм удивительно контрастировал с модным тренчкотом и небрежно накинутым шарфом от Армани. Усы сияли ухоженностью и вниманием своего хозяина. Его противник, господин Шнаузе, директор Венской оперы, был коренаст и крепок. Его мощный торс венчала светловолосая голова с пышной шевелюрой. На спокойном моложавом лице гармонично расположились серьезные серые глаза, орлиный нос и волевой подбородок. Лёгкая элегантность его
