выпячивает грудь, но явно чувствует себя чужим. Между ним и бойцами батальона пролегает незримая пропасть. Он не коммунист, он не наш, он только соглядай от капиталистов.
– Товарищи! Мы батальон коммунистической интербригады. Мы готовы вступить в бой с фашистской заразой! – капитан Бользен говорил на немецком. Комиссар Розенберг синхронно переводил на русский.
– Мы не одни бросаем вызов реакции. Мы только авангард многомиллионной армии мирового пролетариата. Мы первые! За нами встанут другие. Тысячи и миллионы рабочих, самый передовой, прогрессивный класс, готовы взять в руки оружие и обрушиться со всей классовой ненавистью на черную плесень, захлестнувшую Россию, Германию, Италию. Мы знаем, с фашистами нельзя договариваться. Миролюбие они воспринимают как слабость.
– Фашизм тянет свои кровавые руки к свободному миру. Они хотят поработить трудовые народы Европы! Сейчас. Здесь. У них ничего не получится! Мы встали каменной стеной на пути черных. Они не пройдут! – Рихард выбросил кулак в ротфронтовском приветствии.
– Они не пройдут! – прогремело, проревело над плацом.
– Батальон! На пра-во! Шагом марш!
До полигона Бользен шел пешком во главе колонны. Сегодня первое построение, первые стрельбы, первые учения. За городом на раскисшей грунтовке люди сбились с шага, но все равно старались держать строй. Сегодня особый день. Комбат должен быть со своими людьми и чуть впереди, пешком, разделяя все тягости службы. Потом уже можно будет пересесть на машину. Но не сегодня и не сейчас.
Яков Розенберг держался рядом с командиром. Человек он неплохой. Старый коммунист, отметившийся еще в киевских событиях двадцать пятого года, когда коммунисты поддержали самооборону Бунда. Розенберг один из немногих знал настоящее первое имя Рихарда Бользена. Настоящее ли? – Рихард уже был в этом не уверен. Имя только условность, метка, суть человека оно не меняет. Однако, с Яшей он пересекался в прошлой жизни, в те самые полные наивных надежд «ревущие двадцатые» в России.
На полигоне батальон отстрелялся неплохо. Люди все серьезные, у многих за плечами срочная служба, а у кого и революционные дружины, отряды красных штурмовиков. Винтовку в руках держать приходилось. С тактической подготовкой хуже. Цепи в атаке рвались, растягивались. Люди отставали и сбивались в кучи. Некоторые явно при команде «ложись» медлили, выбирали местечко почище. Половина сержантов сами не знали, что делать и бестолково орали на людей.
С занятиями Рихард не усердствовал. На ошибки людей взирал спокойно. Побегали, грязь помесили? – Уже хорошо. Здесь все добровольцы. Быстро втянутся.
На полигон въехал автомобиль и остановился рядом с комбатом и комиссаром.
– Геноссе Рихард, – гражданский водитель даже не соизволил выйти из машины. – Срочно на Лотарингскую. Геноссе Вильгельм собирает всех командиров.
– Вильгельм Оранский?
– Нет, Берлинский, – шофер без запинки
