владел тонким искусством психологии.
Дженни не знала, что там у Лайта Винтера за страхи. Но была уверена, что ее собственные, по крайней мере, не были смертельными. Если не доходить до последней стадии.
Дженни боялась быть запертой. Дженни боялась холода.
Наказание Джэя было соответствующим – полицейская камера с наглухо закрытым замком.
Она свернулась калачиком на лавочке, укутавшись в пальто.
Холода не было. Джэй не будет так к ней жесток. Не в первый раз Дженни ночует в этом месте.
Холод лился изнутри. Его источали воспоминания, глубоко сидящие на подкорке мозга.
Их было много. В том месте.
Разного возраста. Дети. Подростки. Старики.
Дети часто плакали, и те из них, кто ещё не потерял способность видеть в жизни хоть капельку света, этот самый свет использовали, чтобы создать непослушными от холода пальцами театр теней.
Плач в ушах сменялся смехом. И становилось спокойнее. Но надежды – её не было.
Дженни дрожала.
В том месте выжила она одна.
Холод перебил шелест шершавой бумаги в руках. Это было письмо, запечатанное воском.
Она вскрывала конверт. И дальше воспоминание обрывалось.
Дженни открыла глаза. Потолок камеры освещался слабым желтым светом.
Письмо. Что это за письмо?
Почему она видит его каждый раз, когда заканчиваются воспоминания о том месте?
Дженни этого не знала. Знала только, что для нее это важно. И что именно по этой причине она находится в мафии. Ищет правду, которой она касается кончиками пальцев, но не может схватить этот яркий светящийся огонёк. Не дотягивается.
Однажды, она знала это, она схватит его и обожжется об неё. Эту правду.
– Тебе совсем здесь плохо, – слышит Дженни и оборачивается.
По другую сторону клетки стоит девушка в полицейской форме. Даже при плохом освещении россыпь веснушек на ее лице просматривается отлично.
Арин Рид.
Она присаживается прямо на пол, протягивает сквозь частокол решёток стаканчик – кофе, как чувствует Дженни – скрещивает ноги в позе лотоса и, покопавшись в карманах, выуживает потрепанную колоду карт.
Дженни манит приятный горьковатый запах, потому она тоже скатывается на пол. Спасительное тепло вступает в борьбу с внутренним морозом.
Арин начинает раздавать.
Дженни не очень любит играть в карты – не везёт ей, вечно проигрывает. Но с Арин, с ней можно.
– Рядовая Рид, разве вам положено якшаться с преступниками? – осуждает ее Дженни, а сама улыбается в картонный стаканчик.
– А преступникам положено якшаться с Рид? – возвращает Арин Дженни вопрос.
И обе знают истинное значение этих слов. В их случае ситуация такова – неясно ещё, кто из них двоих больше отпетая негодяйка.
– Шла бы ты отсюда, – Арин
