из рундука вырывалась какая-то неведомая сила, навроде черта, и убила всех кроме, разумеется, хороших парней и их красивых девушек.
– Может и капеллан пытается кого-нибудь вызвать? – сказал я.
Фенек глупо хихикнул.
– Прикинь вызовет? – спросил я.
– Не бойся, даже если и вызовет, хорошие парни и их девушки никогда не погибают, – сказал Фенек и подмигнул мне на Женин манер.
Когда потом, многим потом, я буду рассказывать новенькой эту историю и объяснять, почему я тогда не пустил ее в будку киномеханика, Фенек скажет:
– Там был Ваня в шляпе и Дульсинея тоже была. А вот Вити-злодея там не было. И хоругвей тоже там не было, и никакого черта.
Поэтому, я, наверно, снова напутал и неправильно все рассказываю.
Так вот, Ева растворилась где-то во внутрях моего кинотеатра «Космос» и передо мной сразу же материализовался Витя.
Великолепный синяк уже почти сошел с его лба, теперь это просто шишка и шишкой этой Витя страшно гордится: ходит, рассказывает всем, что набил ее в Крестовом похода, да-да, в Пятом, а при каких обстоятельствах, если спросят, набил он, Витя, шишку, он, Витя, никогда не рассказывает, а только корчит загадочную физиономию и губами еще так, причмокивает – туману напускает.
– Тебя капеллан искал, – сказал Витя.
– Спасибо, – сказал я, – мне уже сообщили.
– Кто? – спросил Витя.
– Кто надо, – огрызнулся я. – Тебе какое дело?
– А такое, – не растерялся Витя, – тебя утром не было.
– И что?
– А то, – Витя уж причмокнул. – Где ты был раз не здесь?
– Отстань, Витя, – попросил я Витю.
– Так где? – не унимался Витя. – С новенькой? – предположил он.
Глазки у Вити влажненько блестят, Витя требует ответа.
– Шерами, – сказал я, – обойдемся без предварительных ласок, давай лучше я тебя сразу по уху шлепну и дело с концом, даккор?
Моя угроза на Витю неожиданно подействовала, он что-то пробурчал под нос, запихнул руки в карманы брючек и обиженно дематериализовался.
Я забрался по главной лестнице, с которой новенькая содрала красную дорожку, на последний этаж Храма Новой Армии Спасения и встал около тяжелых двойных дверей кабинета капеллана. Оттуда такой скрип! – это капеллан гимны свои пишет. Писал он всегда пером и только пером. Не знаю уж где он достает эти индейский перья, не ворон же он ради них ощипывает, но скрипят они по бумаге совершенно ужасно, хуже даже, чем ногтем по стеклу. И судя по тому, как скрипит его перо сейчас, капеллан находится в самом настоящем творческом экстазе. Что ж, самое время его перебить и оторвать. И я громко постучал: та-та-та-даа, та-та-та-даа. Скрип тут же перестал.
– Кто там? – спросил капеллан из-за двери.
– Судьба стучится в дверь! – сообщил я, нажал бронзовую ручку, легонечко приотворил
