вечно не слушаешь, – смеялись его приятели.
В скором времени они достигли лесной стоянки – укрепленной землянки в окружении редкого частокола. Котю бросили плашмя на вытащенную из саней шкуру. И при этом завязали рот обрывком ткани, наверное, опасаясь, что она закричит. Непримиримая пленница еще пыталась лягнуть врагов, за что получила ощутимый удар по голове, на некоторое время выбивший из нее дух.
Когда она очнулась, разбойники уже развели костер и жарили мясо, негромко переговариваясь и рассматривая добычу, вытащенную из саней. Вскоре кто-то заметил шевеление пленницы. Тут же Вхаро довольно скривился:
– Хороша девка. Крепкая. Должна всех нас выдержать.
– Так давай ее сюда, – воодушевленно гикнули разбойники.
И Котя почувствовала, что ее нутро сворачивается тугим узлом и цепенеет, отзываясь невыносимым отвращением. Теперь она в полной мере осознала, что с ней намерены сделать разбойники. От них не удалось бы откупиться, а в далеком лесном остроге не нашлось бы никакой подмоги. Котя судорожно поискала глазами выбитые у нее ножи – они бы пригодились. С их помощью она бы перерезала веревки, попыталась снова сбежать. А если бы догнали – заколола бы себя, как в страшных старых сказаниях. Только в легендах никто не чует жуткий запах немытых тел, не слышит во всех подробностях мерзких разговоров.
– А через недельку отправим к муженьку. Вот уж «невеста» придет Игору Щелезубому. Думал, мы не найдем, как отомстить ему? – перебрасывались фразами разбойники.
– Да-да, зато наученная всему! Будет нас вспоминать на ложе с ним, – заливался лающим хохотом ватажник.
– Сначала поедим и добычу разделим. Девка никуда не денется, – мрачно оборвал его Вхаро, отделяя ножом куски жареного мяса. – А если понравится, так и не через неделю.
– Что, Вхаро, себе оставить хочешь?
– Может, и оставлю. Но вы-то ничего не потеряете! Все мое – ваше, – отзывался главарь, скаля клыки.
– Это верно, брат!
На какое-то время они погрузились в жадное поедание мяса. Котя тоже проголодалась за тяжелый день, но нараставшее смятение мешало это понять. Ее лишь мучила жажда, она кусала снег, насколько позволяла ненужная тряпица, режущая края рта. Приходилось до боли упираться гудящей головой в твердую землю, увитую переплетениями корней, – лишь бы не разрыдаться. Любой стон или плач послужил бы для разбойников верным сигналом. Ведь им так нравилось терзать и мучить беспомощных созданий.
– Давай жребий, что ли, тянуть, кто первый попробует. Передеремся же. Девка-то, небось, непорченая еще, – предложил разбойник.
– Жребий? – угрожающе глянул на него страшный предводитель.
– Вхаро, понятно, первый, ты же главарь, – тут же выставил перед собой руки ватажник, с испугом улыбнувшись.
– Почитай, кто первый будет, тот и ее «муженек», – усмехнулся другой.
И они снова взорвались гадостным хохотом, от которого
