мких голосов.
Однажды они с отцом, Якобом Оверстегеном, шли с демонстрантами по Харлему и вдруг натолкнулись на демонстрацию противников. Те были злые и стали кричать на группу, в которой находились Трюс и ее отец. «Перевешать социалистов! – орали они. – Всех повесить на фонарных столбах!»
Дальше прибыла конная полиция, и внезапно Трюс вырвали из толпы. Она оказалась на лошади, перед полицейским офицером. Пока тот увозил ее, отец Трюс пропал из виду, поглощенный морем демонстрантов из разных группировок. Собственно, он частенько исчезал и ранее, пока они жили в доме-барже на канале, как многие семьи в Голландии.
В полицейском участке ей налили миску каши, но Трюс была слишком расстроена, чтобы есть. Наконец прибежала ее мать, Тринтье ван дер Молен, и Трюс немного повеселела. Пока они с матерью шли домой, она все время поглядывала на фонарные столбы, и голоса тех злых демонстрантов – «Перевешать их всех!» – звучали у нее в ушах. Она спросила мать: «Мы что, социалисты?» Тринтье ответила: «Да, мы социалисты», – и Трюс услышала в ее словах гордость [2].
Трюс Оверстеген родилась в 1923 году. Ее младшая сестра Фредди Нанда, или просто Фредди, как все ее называли, появилась на свет два года спустя. С ранних лет девочки были не разлей вода, тем более что отец довольно быстро покинул их дом-баржу. По большому счету, он и раньше мало помогал семье: был выпивохой и любителем женщин, а вместо того чтобы зарабатывать деньги, тратил их [3].
Разрыв родителей и последующий развод не стали для девочек травмирующим событием. Фредди запомнила, как отец, уходя, спел семье на прощание французскую песенку, стоя на корме баржи. Еще много лет девочки периодически видели его на улицах Харлема.
Тринтье перевезла дочерей в квартиру, где они спали в общей комнатке на соломенных матрасах, которые она сшила сама. Несмотря на бедность, семья жила дружно, и любовь помогала им преодолевать трудности. Больше всего им нравилось вместе музицировать: Тринтье играла на мандолине, Фредди на укулеле и цитре, а Трюс на гитаре. Втроем они пели под собственный аккомпанемент.
Семья Оверстеген славилась участием в деятельности левых кругов Харлема. Один из дядей, Георг Оверстеген, анархист, в конце 1920-х даже получил место в Городском совете [4]. Тринтье растили в левацком духе, и экономическая неопределенность периода Великой депрессии сделала ее еще более критически настроенной по отношению к капиталистам. Политическая, социальная и культурная жизнь Тринтье, Трюс и Фредди вращалась вокруг левого движения. Девочки были членами AJC (Arbeiders Jeugd Central) – социалистической юношеской организации с упором на образование, физическую активность, народные танцы, музыку и походы. Вся деятельность организации была пронизана социалистическими идеями и атмосферой.
Когда девочки были маленькими, Тринтье родила еще одного ребенка, Робби [5], и в квартире, где они жили, им стало совсем тесно. Однако прибавление в семействе не означало прибавления государственного пайка – и пособия на жилье, – от которых зависели мать с детьми. Пособие равнялось 13 гульденам и 75 центам в неделю, и на арендную плату уходила ровно его треть. Инспекторы из государственной организации под названием «Социальная помощь в действии» периодически приходили обыскивать буфет и шарить под матрасами, чтобы убедиться, что девочки Оверстеген, их мать и Робби не прячут там сокровища. На что только они надеялись! [6]
Они также должны были убедиться, что Тринтье не принимает дома мужчин за деньги. Она ни о чем подобном и не помышляла, зато проводила в квартире собрания левых – включая мужчин. Когда этот факт вскрылся, семью лишили пособия, и им пришлось побираться по родным и друзьям.
В отчаянии Тринтье вместе с девочками явилась в приемную социальной службы, где потребовала отменить решение и выдать ее семье карточки на продукты и деньги на аренду жилья. Она кричала, угрожала, отказывалась уходить. В конце концов служащие вызвали полицию. Когда офицер схватил Тринтье, чтобы выволочь на улицу, Трюс набросилась на него и укусила, а Фредди пнула ногой в пах. Девочки умели за себя постоять!
К несчастью, из приемной они ушли без продуктовых карточек и денег. Следующие шесть недель семья питалась одной фасолью.
Когда Трюс исполнилось четырнадцать, она начала подрабатывать прислугой в богатых семьях в Харлеме. Работа ей не нравилась: независимая натура мешала покорно исполнять приказания. Позднее она вспоминала, что «дети были маленькими тиранами», а «хозяева пытались ущипнуть меня за задницу».
Ей удалось устроиться на работу в дорогой пригород Харлема Блумендаль, «оплот богатства в Голландии», как называла его Трюс. Блумендаль находился неподалеку от песчаных дюн Южного Кеннемерланда, тянущегося по северо-западному побережью Нидерландов. Ей предстояло жить на хозяйской вилле, и там все сразу пошло не так. В первую ночь, лежа в своей комнатке на чердаке, она не
Интервью онлайн-журналу Vice, 11 мая 2016 года.
Eveline Buchheim,
Трюс говорит о Робби как о сводном брате и ни разу не упоминает о его отце в своих мемуарах. Похоже, его личность так и осталась для сестер под вопросом – по крайней мере, в период войны. По данным сайта www.geni.com/boboversteegen, отцом Робби был Якоб Оверстеген.
