style="font-size:15px;"> – пел вместе со всеми ротный, затем вспышка, вздыбилась земля и все стихло…
– Где я? – с трудом поднял набрякшие веки. В сумерках белел высокий потолок с хрустальной люстрой, в голове били колокола, тошнило.
– В госпитале, милый, – наклонилась сестра в белом халате и косынке с крестом, – вот выпей.
Он присосался к медной кружке с чем-то кислым, забулькал горлом.
– А теперь спи, – женщина поправила одеяло.
Когда очнулся снова, в стрельчатые окна бил дневной свет, рядом на стульях сидели комиссар и взводный Рубан. Комиссар был из бывших политкаторжан, по фамилии Френкель.
– Ну как, Ковалев, живой? – блеснул стеклами пенсне Френкель.
– Вроде того, – пощупал Александр голову (та была на месте).
– А я от ребят гостинец доставил, – выложил на золоченый столик с гнутыми ножками два свертка Рубан. – Тут вареные яйца и сало, очень при контузии помогают.
– Откуда?
– Прикупили в городе на базаре.
– Так мы его взяли?
– Взяли, – поправил Френкель на плече маузер. – Поляки бегут по всему фронту. Ты давай поправляйся, – похлопал по плечу и встал, – пошли, взводный.
Когда оба удалились, Александр, приподнявшись на локте, оглядел палату. На самом деле это был небольшой зал: с гобеленами на стенах, вычурным камином и блестящим паркетом. Кроме того здесь ещё стояла дюжина коек с ранеными.
– Вам нехорошо? – подошла из дальнего конца дежурная медсестра (не та, что была раньше).
– Да нет, всё нормально. Какая-то палата непонятная.
– Это графская усадьба. Хозяева сбежали, теперь в ней госпиталь.
– Понятно.
Спустя неделю ротный выписался (хотя врачи возражали) и вернулся в полк. Последний стоял на окраине Вильно, там дивизия, готовясь к новым боям, пополняла запасы.
Для начала Александр зашел в штаб, где доложил о прибытии комбату. Тот критически оглядел подчиненного:
– М-да, пообносился ты, брат.
И приказал писарю выдать ордер на новое обмундирование.
– Мы тут захватили склады, – распушил он усы. – Приодели личный состав. Так что шуруй туда, пока все не выдали. А потом можешь поглядеть город. Для полноты, так сказать, ощущений.
Зайдя в роту, Ковалев действительно увидел многих из своих бойцов в новых шинелях и ботинках и спросил у взводного Осмачко, разбитного, с курчавым чубом парня, где находятся склады.
– Это совсем рядом, товарищ ротный. Давай провожу, у меня там старший каптер земляк. Подберёт, что надо.
Склады оказались в десяти минутах ходу от брошенных казарм, в которых разместился полк. Предъявив часовому ордер, зашли за колючую проволоку на столбах, направились к крайнему бетонному пакгаузу[7]. Внутри в запахах лежалого сукна и кожи, за прилавком, позади которого
Пакгауз – закрытое складское помещение на железнодорожных станциях, в портах и на таможне.
