style="font-size:15px;"> – Ходко идет, чёрт, – приложил к глазам ладонь старший конюх.
Пара вернулась минуть через двадцать. Жеребец, роняя с удил пену, шел мелкой рысью, раскрасневшийся Мишка чуть подскакивал в седле.
Спрыгнув, подросток передал уздечку Ивану и подошел к крестному с отцом.
– Ничего, – оценил родитель. – Можешь.
– Не то слово, – тряхнул его за плечи Владимир Алексеевич. – Словно я в молодости.
– Жеребца хорошо выводить, напоить и задать корму, – приказал Дмитрий Васильевич, и они втроем направились к дому.
Фактически это была контора, состоявшая из двух половин. Во второй, жилой, кухарка уже накрыла стол. Умылись, отобедали русскими щами и бараньим боком с кашей, под которые взрослые хлопнули по рюмке «смирновской». Затем оба поднялись на второй этаж в светелку, чуток приспнуть, а Мишка отправился на реку.
Там, раздевшись догола, всласть поплавал, надрал в норах пару десятков раков и, завязав в рубаху, отправился назад. Раков отдал кухарке и пошел в людскую[5] к конюхам, где после обеда те играли в дурака.
– А ну-ка, дядя Ефим, сдай и мне, – уселся рядом.
Очередного «дурня» били картами по ушам, у Ивана они уже были красные. Сражались час, гимназист ни разу не проиграл.
– Это што, тебя так в гимназии натаскали? – удивился Яшка.
– Ну да, учитель географии, – рассмеялся Мишка.
Когда летняя жара спала, а солнце клонилось к закату, они с отцом и крестным пили на террасе чай. На столе тихо пофыркивал начищенный самовар, все прихлебывали из чашек.
– Да, хорошо тут у вас, не то, что в Москве, раздолье, – черпнул ложечку меда из вазочки Владимир Алексеевич.
– Так оставайся на всё лето, в чем вопрос? – подлил себе заварки Дмитрий Васильевич.
– На всё не могу, предстоит командировка в Царицын[6], разве что на неделю.
За разговором наступил вечер, на землю опустились тени, далеко в степи показался одинокий всадник.
– Наметом скачет, – прищурился Гиляровский.
– Кто-то из табунщиков, – откликнулся Поспелов.
Спустя короткое время всадник въехал через задние ворота на завод, спешился у людской и исчез внутри.
Наружу вышел со старшим конюхом, оба пошагали к дому, поднялись на террасу.
Там Ефим, подойдя к столу, сообщил, что в трёх верстах[7] от места выпаса лошадей табунщики обнаружили волков.
– Где именно? – отставил Поспелов чашку.
– Аристарх, докладай, – обернулся назад казак.
– В Лихой балке, барин, – сдернул тот с головы картуз. – Искал отбившуюся кобылу и наткнулся.
– Сколько?
– Пара.
– Ну что, Владимир Алексеевич, организуем загонную охоту? – взглянул Поспелов на Гиляровского.
– Непременно, – кивнул гость лобастой головой.
– Держи,
Людская – помещение для работников, слуг.
Царицын – дореволюционное название Волгограда.
Верста – устаревшая мера длины равная 1066 метрам.
