был покрыт чистым, глубоким и абсолютно белым, как сахарный песок, снегом, будто посыпанным алмазной крошкой, поблескивающей в солнечных лучах, проходящих через густые кроны деревьев. Высокие, могучие кедры в два обхвата с лохматой, темно-зелёной хвоей, казалось, врезались в небо. Сашка на фоне их виделся Лёше меленьким и абсолютно незначительным, даже лишним, как, впрочем, и сам он в этой полной и совершенной гармонии природы.
По ходу их постоянно сопровождало несколько навязчивых кедровок, перелетавших с макушки на макушку. Их громкая трескотня разлеталась по морозному воздуху на всю тайгу, будто они предупреждали других обитателей о том, что непонятные и ненужные природе существа зашли в их снежное королевство. Пахло болотным багульником и кедровой хвоей. От переизбытка кислорода Лёшка ощущал какое-то лёгкое опьянение. Он внимательно и заворожённо рассматривал эту совершенную, безупречную гармонию, незаметно для себя влюбляясь в неё, словно мальчишка в идеально красивую и абсолютно не доступную для него актрису с обложки глянцевого журнала «Советский экран».
Следов соболя было много. Заложив учётную площадку, студенты подсчитали все свежие четки, отмечая их направления в своих блокнотах. Заодно метили следы белки, которая уже активизировалась после зимней стужи и часто бегала парами. Самцы начали преследовать самок.
– Весна, гормоны торжествуют! – с довольным видом громко произнес Сашка перефразированные стихи Пушкина.
– Да, красота необыкновенная! – думая о своём, невпопад ответил Лёха.
– Тайга как тайга… – пожав плечами, буркнул Саня.
– Не просто тайга, а огромный, красивый дом для всех зверей и птиц.
Лёшка хорошо знал всех воробьиных и говорил Сашке, когда тринькали клесты, свистели синицы, выдавали переливающиеся трели щуры, чичкали чечётки или цвикал поползень. Санька удивленно поднимал брови, оттопыривая нижнюю губу, потом, не выдержав, спросил:
– А ты отколь всё знаешь-то?
– Я певчих птиц в детстве держал, воробьиных практически всех по голосам знаю. Знаешь, чем клест-еловик от обыкновенного, или, как ещё говорят, сосновика, отличается? Еловик – клинь-клинь голосит, а сосновик – тринь-тринь!
– Хм, да я их в глаза-то ни того, ни другого не видал!
– У них клювы перекрещиваются, специально природа так задумала, чтоб им семена из шишек ели и сосны ловчей доставать было.
– Тебе диплом на кафедре биологии у Богородского писать надо, по птицам!
– Так я к нему и записался дипломником!
– А ты у кого? – спросил Лёшка.
– Я у профессора Литвинова! – гордо ответил Сашка.
– Литвинов личность серьёзная, не зря его все студенты боятся! Он тебя своей наукой замучит. Сам зоологом станешь! Ну, или ботаником! Ха-ха!
– Сам ты ботаником станешь! – грубо отрезал Саня.
Сашка был на их курсе отличником, хотя и не был зубрилой, как некоторые.
