Красный накал жарил в печные щели и отражался мятущимися бликами на пыльных экранах сломанных, полуразобранных телевизоров, что прогибали полки стеллажа напротив.
Еще б «Москвич» стоял на смотровой яме для полного антуражу, но не получалось у семьи Гариных «накопить и машину купить», как взывала реклама в сберкассе. То-олько тысчонку подсоберем – дачу надо строить. Опять начинаем откладывать. Стойко держимся полгода – и тут новый соблазн. «А не махнуть ли нам в Крым?»
Конечно, махнуть! Коктебель, Ялта, Севастополь! Число полученных впечатлений обратно пропорционально сумме сделанных накоплений…
– Ничего, будет и на нашей улице праздник… – прокряхтел я, водружая на верстак механический реликт – пишмашинку 34-го года выпуска.
«Ундервуд Универсал» обошелся без сложного ремонта. Так только – винтики подкрутил, пружинки заменил, отчистил буквенные колодки, подтянул, смазал и – вуаля. Главное, бумаги не коснуться, не наследить. Лист я вставлял в хирургических перчатках, а вот колотить по клавишам удобнее «голыми» пальцами.
Самиздатовцы, что перепечатывают брехливые эпохалки Солженицына, уверены: отпечатки литер всех пишущих машинок хранятся в КГБ. Вот и писаются от страха, заслышав неурочный звонок в дверь. Зря мокнут – все шрифты не учтешь, да и кто мешает их перебить? Что я и сделал, кстати, а то мало ли…
Разогнав тяжкие мысли, роившиеся в голове, будто мушня над вареньем, присел на табуретку в позу пианиста – и заерзал: а дверь?..
«Конспи`гация, конспи`гация и конспи`гация! – как завещал великий Ленин…»
Выглянув из «комнаты отдыха», я убедился зримо – мощный засов задвинут, враг не пройдет. О, окно же еще! На улице смеркается, а у меня тут яркая лампа-соточка…
«Господи, как же ты мне надоел…» – подумал утомленно.
Я плотнее прикрыл ставни, вводя режим полного затемнения, и вернулся на табурет, умял седалищем неровно вырезанный кусок истрепанного поролона.
– Чучело… – буркнул, адресуясь к себе, и заправил чистый лист полупрозрачной папиросной бумаги. Подметное письмо! Все, как в книжках про «попаданцев».
Поправив лист, я стянул перчатки и защелкал клавишами, посматривая, не кончается ли строка – это тебе не ворд-процессор, переноса не будет, лишь механизм звякнет жалобно, и все – вышел за поля.
Надо успеть дотемна выдать «аналитическую справку» по арабо-израильскому конфликту. Хочется еще и Африканский Рог зацепить, но тогда у меня не письмо получится, а бандероль.
Дергая рычаг интервала и вовремя перебрасывая каретку, я печатал:
«Уважаемый Юрий Владимирович!
Извините за рубленый телеграфный стиль – экономлю место.
Мне одному известны губительные последствия советской внешней политики. Мы продолжим нести потери – репутационные, финансовые и человеческие – если не перестроимся. Нам, СССР, выгоден курс на деконфликтацию с Западом – он принесет значительные «мирные» дивиденды (например, существенно сократит расходы на оборону). Для зачина скажу, какой линии
