первых этажах этих домов есть так называемый обменный фонд. В те квартиры селят людей, когда в их домах ремонты капитальные идут. А так как ремонтируют бывает года по два, живут люди там долго. И люди разные попадаются.
Один раз катался Никола на велосипеде рядом с таким обменным фондом, да слышит крик:
– Таня! Дави гада! – мужской голос.
Поди с клопами или тараканами воюют.
– Чего орешь, скотина жирная! – это уже женский голос. Визгливый, аж в ушах звенит. – Бей этого кровососа!
– Ты хоть сама что-нибудь делай!
– Заткнись! – еще громче крик. – Заткнись, гад! Глазки свои поросячьи на меня выкатил и смотрит!
Никола даже остановился от удивления.
Затем шум, удар сковородой, из подъезда выбежала растрепанная баба в халате и тапочках.
– Миша?! Убил его!
Баба страшная, как атомный взрыв.
– Да, входи, – опять мужской голос откуда-то из подъезда.
– Мышь лови давай! Я не войду в квартиру, пока эта тварь там бегает по моим кастрюлям!
– А ты убирай за собой, хоть иногда! Припрешься домой и на диван, телик смотреть! А я все мой за тобой!
– Что! А ну заткнись, боров жирный!
В этот момент их подъезда, с трудом протолкнув широкое пузо в узкий дверной проем, выходит Миша.
– Хватит на всю улицу орать! Иди домой!
Хорошо Николе все-таки. Отдельный коттедж. И соседи спокойные. Сидишь в шезлонге, кругом зелени, ягоды, грядки с овощами. И никто тебя не видит и не трогает. Красота!
В каждом коттедже живут разные люди. И у всех разные огороды, как рассказывает бабушка. В начале улицы у коттеджей ничего не растет. Только деревья. В одном дворе беседка стоит. В субботу там всегда шашлыки жарят, что дух плывет по всей улице. В одном коттедже мотоцикл стоит, старый, с коляской. Его один парень все время чинит, бензин доливает, но мотоцикл с места так и не сдвигается.
А у некоторых такой бардак, что смотреть страшно. Где доски навалены, где еще какая-нибудь дребедень. Одни соседи догадались себе прямо под окнами сделать загон для бешеной собаки. Возвели второй забор, поставили будку. Все проволокой оцепили. Собака возьми, да перепрыгни через забор и давай бежать. До сих пор поймать не могут.
У других сплошные гулянки во дворе. Приедут вечером со всего города, врубят музыку на полную мощность:
Забирай меня скорей,
Увози за сто морей,
И целуй меня везде
Я ведь взрослая уже.
Бабушка сидит на веранде, слышит песни, головой качает.
– Какая срамота, – говорит она. – Один разврат в песнях. Ужас какой!
– Разнузданность, – поддакивает рядом стоящий дед, дрыгая ногой.
У большинства огороды нормальные. И цветы растут, и картошка с морковкой. Теплицы стоят, яблони цветут, клубника со смородиной спеют. А иногда
