брюки непомерно широки, а форменная фуражка затейливо замята. Он поправил фуражку так, чтобы Орлов заметил массивный белый перстень и грубую цепочку браслета.
«Тип чеховского телеграфиста, с поправкой на НТР», – подумал Орлов.
– Издалека? – спросил парень.
– Издалека.
– Из Алма-Аты?
– Дальше.
– Питерский?
– Из Москвы.
– Ну, как там?
– Что как?
– Вообще.
– Приехала делегация Ливана.
– Я не о том, – снисходительно процедил парень, – как время провести у вас можно? По линии культуры? – Он повел в воздухе рукой.
– Можно, – Орлов усмехнулся, – у нас при каждом ЖЭКе народный университет культуры.
Парень обалдело посмотрел на Орлова.
Краем глаза Вадим заметил, как один из сидящих поднялся и лениво, вразвалку подошел к ним.
Он долго, изучающе рассматривал Орлова, потом усмехнулся, сверкнув белыми металлическими фиксами.
– Начальник, – хрипло попросил он, – дай закурить.
Вадим достал пачку, и человек огромными, сплющенными от тяжелой работы пальцами неловко потащил сигарету.
– А если с запасом?
– Бери всю пачку, у меня еще есть.
– Дай тебе Бог, начальник.
– А почему начальник? – усмехнулся Вадим.
– А я вас, которые из розыска, рисую сразу. Держитесь вы больно уверенно.
– Любопытно.
– Вот подумай на досуге. Как хозяева везде держитесь, потому как везде верх ваш.
– Давно освободился?
– Сегодня.
– Самолет ждешь?
– В цвет.
– Домой?
– Знаешь, у меня их сколько, начальник. За восемь лет заочницами обзавелся.
– Ну-ну.
– А вон и машина за тобой пылит. От нашего хозяина. Так что спасибо. Бывай, начальник.
Он повернулся и зашагал к товарищу.
Зеленый уазик лихо развернулся рядом с Вадимом. Из кабины выскочил молодой лейтенант в выгоревшей полевой форме.
– Товарищ Орлов?
Вадим вытащил удостоверение. Лейтенант взглянул на раскрытую книжечку стремительно и цепко.
– Лейтенант Рево, товарищ подполковник. Прошу.
Уазик рванулся с места, уходя к горизонту. Один из сидящих на лавочке выплюнул окурок, посмотрел вслед машине и сказал врастяжку:
– Ишь ты, подполковник.
Теперь степь была другой. Она словно на широком экране легла в лобовом стекле машины и казалась нескончаемо длинной. Словно весь мир сегодня состоит именно из этой необычайно гладкой степи.
В однообразии ее была какая-то щемящая, неуловимая красота. То же самое Вадим чувствовал, когда впервые увидел
