Дурочка тоже не смогла оценить, какое благо для неё сделали.
– Она, кажется… утопилась? Ох, Лейсан!
– Майла, я очень беспокоюсь. Чтобы Лейсан точно ничего не успела сделать, я предлагаю отправиться в храм незамедлительно.
– Но я собиралась подготовить Лейсан, дать ей последнее напутствие…
– Майла, важнее провести вместе лишний вечер или жизнь девочки?
– Жизнь, разумеется, жизнь!
Бирон кивает:
– Фирс, беги к жрецам, предупреди, что мы идём.
– Слушаюсь, отец!
– Ох, Лейсан! Лейсан, скорее, иди сюда! Лейсан!
Бирон крупный мужчина в расцвете сил. Ему меня скрутить всё равно что муху прихлопнуть. Я не сомневаюсь, свяжут и потащат с кляпом в зубах, а то и без. Мои протесты никому не интересны.
Из комнаты выход только в холл. И если сеньора дрожит и плачет, то Бирон неотвратимо приближается. Сыграть на ловкости? Я просто не успею мимо него проскочить. А если и успею, то куда бежать? Догонит. Разве что на второй этаж рвануть, но там я окажусь в ловушке.
Я, не скрываясь, с грохотом закрываю дверь, заклиниваю ручки ножкой стула. Надолго преграда Бирона не сдержит. Я хватаю облюбованню вазу, бросаюсь с ней к окну, бью по стеклу.
Двери дёргаются с надсадным треском.
Стекло разлетается. Из рамы хищными зубями торчат застрявшие треугольные осколки. Не пролезть – острые грани на лоскуточки порежут.
Я остатками вазы сбиваю самые крупные.
Оглушительный треск. Сдаются дверные ручки.
Бирон распахивает створки, стул от удара отлетает. Бирон бросается к окну выглядывает и с руганью перебирается через подоконник. До угла дома всего несколько шагов. Я вполне могла бы успеть скрыться. Бирон это понимает, поэтому не теряет ни секунды. За углом он меня не видит, но это значит лишь одно – я нырнула в укрытие и нужно меня найти как можно скорее, пока семейный скандал не стал горячей новостью всего города. Уважаемому главе общины превращаться в шута противопоказано.
Ищи, Бирон, ищи. Я осторожно выбираюсь из-за шторы, за которую юркнула в последний момент.
И опускаю взгляд на свои босые ноги. Я уже примерно представляю, что нужно делать.
Я крадучись выхожу в холл, замираю. Курительница чадит. Сеньора размазывает по щекам слёзы, бубнит молитву. Её лицо потеряло остатки привлекательности, распухло, пошло красными пятнами.
От перца засвербело в носу:
– А-апчихи!
Сеньора вскидывается:
– Жестокая девочка, так ты мне отплатила?
Я смотрю на неё, и злость пропадает. Образ самоуверенной дамы разметался как тот самый дым. Передо мной глубоко несчастная одинокая женщина.
– Мне жаль. Возможно, вы выдаёте меня замуж за Фирса из самых лучших побуждений, но это именно мне с ним жить. Я не могу позволить вам разрушить моё будущее. Но я желаю вам прийти к миру с самой собой.
Я взбегаю на второй этаж.
