платить за информацию. Хорошо. Справа, как выйдете из кабинки, стоит ведро, в нём – швабра. Вытрите кровь, вылейте всё в унитаз, смойте несколько раз и возвращайтесь. И налейте мне немного воды: губы у стариков сухие, как бумага.
– А когда умирали, просили только сигарету и воду.
– Милый мой друг, – он осмотрел себя, вглядываясь в застывающую кровавую лужу, и пригладил волосы, – вы хоть раз получали именно то, что вам обещали?
Вода уходила медленно, и на простую уборку я потратил не меньше получаса. За это время нас посетила только одна женщина. Она обругала меня из-за закрытого женского туалета и запаха сигарет, сообщила, что в двух кабинках нет бумаги, сняла таблички «Техобслуживание» и поинтересовалась моей ориентацией, узнав, что я не собираюсь выходить на время, что она проведёт в уборной. К счастью, её так возмутил ответ, что вскоре мы со стариком остались одни. Подбодрённый этим успехом, я быстро разделался с остатками кровавых разводов.
Теперь почти ничто не выдавало нашего присутствия: музыка заглушала голоса, вытяжка жадно втягивала дым, пол блестел, и бурая вода почти ушла в канализацию. Я прополоскал рот, достал сигарету и заложил её за ухо, готовясь к исповеди уникального, в масштабах моей жизни, человека – живого самоубийцы. Но он не торопился.
– Итак… Как Вы оказались здесь? Если у Вас нет планов на этот чудесный вечер, я готов слушать и обещаю не перебивать.
Буду честен: я, дрожащий от адреналина, надеялся начать разговор резко, смело, как срываются с места гонщики – с гарью и визгом шин, – но получалось то, что получалось.
– Я когда-то тоже был таким. Нагловатым и глуповатым. Это помогает прожить яркую жизнь. – Он протянул мне зажигалку. – Но слушать и не перебивать – это, пожалуй, уже неплохо.
Старик молча ощупал больную руку.
– Просто у меня нет дома. Я не бомж, не думайте: я живу в пансионате. Одна из учениц, Лиза, устроила меня и опекала последние лет… достаточно, чтобы я старел счастливо. Там за тобой постоянно приглядывают. Не как в тюрьме, но всё-таки навязчиво. Развлекают, кормят, знакомят с другими такими же. Как школьника, снова приучают к лёгкому труду – полить дерево, нарвать яблок… Неплохо, но я индивидуалист. И эта жизнь с незнакомцами нелегко мне даётся. А она хорошая девушка. Я не хотел расстраивать её, причинять боль. Так я бы исчез, хозяева торгового центра тихо вывезли бы меня за город, и она никогда не узнала бы наверняка, что со мной стало.
– Понимаю.
Я выждал немного и закурил. Лёгкое головокружение от первой за долгое время сигареты заставило опереться на дверь кабинки. Я медленно произнёс:
– И вы решили просто сдаться? «Мы приходим в этот мир одни и уходим в одиночестве» – всё так?
– Хватит цитировать популярные книжки. Ничего не так.
Он наклонился ко мне, и я разобрал за запахом дыма свежие ноты его одеколона. Этот человек производил впечатление совершенно противоречивое: предполагая, что его вывезут на свалку, как старый диван, он надушился и явно надел лучший
