стал радостно и старательно кромсать рисунок на примерно равные полоски. Конечно, он соберет всё без труда. В этом Озёрская даже не сомневалась. Важно, что он без особых колебаний прошёлся ножницами и по шкафу, и по тёмному углу, оставив нетронутой только кровать – место своего невольного спасения.
Начался увлекательный процесс восстановления рисунка. Шкаф был собран относительно быстро, а вот угол никак не желал обретать прежних очертаний. Кусочки перемешивались, не стыковались, терялись… Наконец, Светлана решила помочь мальчику и через пять минут была потрясена до глубины души: из хаоса жирных чёрных линий на неё смотрело чьё-то «лицо», если можно было так назвать этот гротескный образ.
– Ты ведь не открывал шкафа? – осторожно спросила Озёрская.
– Конечно нет! Я уже говорил.
– А когда мама убрала туда пугало?
– Когда приезжала в последний раз!
– Когда это было?
– Когда она решила меня забрать, потому что я боялся чучелки.
– Стоп. Стоп. То есть чучелка появилась раньше?
Озёрская вопросительно посмотрела на Елену. Мама мальчика стала торопливо листать ежедневник.
– Не может быть. Вот, пятнадцатое января. Возвращается маман. Дима знакомится с бабушкой, она позволяет нам пожить в особняке еще какое-то время. Двадцать первое число. Поступают угрозы. Я за неделю успеваю слетать в пару спасительных командировок. На следующих выходных звонит маман и сообщает, что Дмитрий шумит по ночам и рассказывает про чучелку. Я забываю про безопасность, несусь сюда. Начинается гонка по врачам. Четвертое февраля. Вроде улучшение. В ту ночь я тихонько ходила проверять, как спит Дима. Всё было нормально. Уехали мы в понедельник, шестого февраля, то есть позавчера…
– А когда же Вы всё-таки убрали чучелку?
– В начале зимы… – опять зашелестели страницы органайзера. – Вот, в декабре я поехала… планировала… Не сложилось. Январь… да что же такое! Время. Время опять утекает сквозь пальцы.
– Итак? – Светлана внимательно изучала, как меняется выражение лица бизнес-леди. Несчастная выглядела не просто потерянной. Как будто в деловом ежедневнике могло быть что-то про чучелку. У Елены словно отобрали спасательный круг самообмана, заставив тонуть в океане гротескных образов и сумрачных откровений.
– До нового года мы ни разу не были в доме! – вмешался мальчик. – Летали отдыхать. А вторую чучелку мама только позавчера убрала в шкаф, потому что она шумела!
– Позавчера? Похоже, с рациональным объяснением придётся расстаться? – подняла бровь психотерапевт. – Убранное в шкаф пугало было не причиной, а следствием страха. И страх этот принадлежит не только Вашему сыну. Что Вы услышали в ту ночь, которую провели на даче? Или увидели?
– Ничего я не слышала! – взвилась Елена. – Спасибо, Светлана Александровна. Мне всё ясно. Самое главное, что ребёнок здоров. Мы уходим.
– Но маааам…
– Никаких «мам»! – Елена подхватила сумочку, открыла
