условия выживания привели к быстрым переменам в сознании людей. Никто не желал больше войн и конфликтов. Человечество, наконец, осознало, что ключом к выживанию вида было объединение, от которого можно было получить гораздо больше, чем от разделения.
Изначально откатившаяся назад наука, за счёт совместных усилий, сделала существенный скачок вперёд. Первым шагом стал общий язык для всех выживших – нью-эсперанто. Первые поколения "после Великой Войны" разработали и изучили его, стараясь найти то, что объединит все выжившие расы и народы. Усердная работа на остатках цивилизаций дала первый прорыв в биотехнологиях, который позволил распространить это знание, при помощи имплантирования специального состава в мозг человека, прививая владение и понимание нью-эсперанто для всех. Единый язык стал первым шагом в длинном пути объединения людей.
Темп прогресса сразу же вырос и последовали новые открытия. Люди перестали испытывать затруднения в обеспечении себя пропитанием. Для оставшейся в живых небольшой части человечества хватало уцелевших ферм, выращивающих продукты растительного производства, а затем заработали новые заводы синтезированного питания, выпускающие в основном мясную и рыбную продукцию. Генная инженерия позволила продлить жизненный цикл человека в полтора раза, при этом человек оставался физически и социально активным. Исчезнувшая проблема голодания, болезней привели к социальному росту людей, что привело к практически полному исключению насильственных смертей, беспорядков, социальных расслоений. Вместе с этим пришло осознание, насколько высокий ущерб причинило человечеству своему миру, поставив его на грань вымирания. Ресурсы для производства и дальнейшего развития были на пределе и их не хватало, чтобы разрабатывать близлежащие планеты, до которых полёты теперь не были чем-то сложным. Общество успело организовать колонии-поселения на Луне и Марсе, но на этом освоение соседних спутников и планет встало на паузу.
Отринув старые устои мира, человечество на планете сплотилось, создав новый вид организации всех выживших на земле – Общество, основанное на установленных директивах и правилах, во главе которых стояла жизнь. Новой ценностью и показателем, к повышению которого мог стремиться каждый член Общества, стал социальный рейтинг, отображающий вклад в общее дело конкретного индивида. Его нельзя было купить, выторговать или отобрать, а только заработать. Каждый мог реализовываться в том направлении, в котором считал нужным, не забывая, чтобы это было полезно для Общества. Признанные и известные художники, артисты, певцы и писатели теперь ценились так же, как врачи, преподаватели, служители порядка.
Нарушение правил и директив Общества каралось строго и неотвратимо, вне зависимости от личности и занимаемой должности каждого. Высшей мерой наказания были изгнание и изоляция.
Глава 1. Та самая миссия.
Звук разрывающейся бумаги, оглушительный, неприятный, проник в костюм даже сквозь аудио-фильтры, встроенные в шлем защитного костюма. Нашу "Аврору" даже качнуло на образовавшихся волнах, так близко открылась брешь. Воздух вокруг бреши дрожал, как над очень горячей поверхностью, но вместе с тем переливался несколькими цветами, то раскладывая белый свет на спектр, то оставляя лишь один цвет, то снова складываясь в белый. Создаваемый таким образом эффект, размывал границы бреши, не позволяя глазу зацепиться за точную границу. А вот внутри бреши был мир на удивление похожий на наш: синее море, голубое небо и клочок суши на горизонте с растительностью.
– Перепад высот незначительный. Мощность течения около пяти метров в секунду, – тут же зазвучал голос Кайла в наушнике. Сразу после этих слов корабль так резко наклонило, от заложенного крутого виража, что пришлось хвататься за ближайшие перила, чтобы не упасть. Видимо наш рулевой решил с первого раза выйти на прямой курс, хотя обычно мы так не делали. "Точно прибью этого лихача, Рамиреса!" – спокойно размышлял я, пока удерживая себя от падения, наблюдал как накренило корабль от резкого поворота, а нос медленно выворачивал, целясь прямо в разрыв.
"Я тебе, Санчо, когда-нибудь точно съезжу по морде!", “Санчес Рамирес – ты… Редкостная сволочь”, – наперебой зазвучали высказывания остальных моих бойцов, будто они подслушали мои собственные мысли. В этом, собственно, не было ничего удивительного, учитая сколько времени мы проводили вместе, в походах и на базе. В след за культурными оскорблениями в эфир полетели ещё какие-то дерзкие слова и ругательства в эфир.
– Эй, ну какой мексиканец не любит быстрой езды! – бравурно и с лёгким акцентом ответил Рамирес всем недовольным.
– Отставить болтовню, – рыкнул я в микрофон, прекращая перепалку, – Всем приготовиться и обесточиться.
Какие бы теплые отношения в нашем прайде не были, но все бойцы прекрасно знали, когда можно поболтать, а когда необходимо выполнять приказы. За девять-то выходов уже успели это усвоить. Болтовня прекратилась, корабль вышел на прямой курс, нацелившись носом прямо на брешь и набирая скорость, и за десять секунд до пересечения я увидел, как отображаемые
