восстать против законной власти и поднял против нее оружие, оказалась большая часть вооруженных сил (почти как в России) и практически все чиновничество. В данном феномене, помимо всего прочего, отразились глубокие противоречия между регионами Испании. На них следует остановиться.
Пути развития и перспективы Севера и Юга Испанского королевства разошлись давно. Метрополией страны и ее фасадом после Реконкисты[13] являлись густонаселенные и застойные[14] аграрные регионы: Кастилия в Центре и Андалузия на Юге, население которых образует ядро испанской нации. Интересы этих регионов длительное время отражал и отстаивал Мадрид. Их уроженцы господствовали в госаппарате, судах, силах безопасности и в вооруженных силах королевства. Благосостояние земельной аристократии данных регионов («серой Испании») зиждилось не на земледелии и животноводстве, а на ограблении колоний – первоначально Нидерландов, затем стран Южной Америки и Италии[15]. Доминантами же развития Каталонии и Бискайи, расположенных на Севере королевства, рано стали другие секторы экономики: ремесла, мореплавание и внешняя торговля. Латифундистам «серой Испании» с их паразитарным образом жизни и экономической некомпетентностью[16] помогали держаться на плаву сперва богатства колониальной империи, а позже Испанский банк, выделявший помещикам кредиты под низкие проценты и с протяженным сроком возвращения[17]. Между тем бизнес-сообщество Каталонии и Бискайи в поисках дешевого кредита вынужденно обращалось в Париж и Берлин, а охота за инвестициями приводила басков и каталонцев за Ла-Манш – в Лондон и даже в Западное полушарие – в Нью-Йорк и Монреаль. Невзирая на не очень благоприятные условия, в Каталонии и Бискайе сосредоточилась обрабатывающая промышленность и большая часть топливно-энергетического сектора испанской экономики. Индустриальной и культурной столицей Испании и ее крупнейшим мегаполисом уже в XIX веке стала опередившая Мадрид Барселона. Таким образом, после утраты Испанией необъятной колониальной империи локомотивами модернизации страны оказались этнические меньшинства – баски и каталонцы[18]. Однородно испанские Центр и Юг шаг за шагом превратились в периферию, которой северное бизнес-сообщество пользовалось в качестве резервуара недорогой рабочей силы и источника сырья, тогда как «серая Испания», контролируя механизмы центральной власти, обременяла прогрессивных северян повышенными налогами.
Замена монархии республикой в известной степени стала импульсом к модернизации «исторически сложившегося» положения вещей. Революция 1931 года знаменовала успех Северной Испании в ее старинном и трудном политическом противоборстве с консервативными Центром и Югом. Со сменой лиц у руля центральной власти Мадрид стал корректировать государственную экономическую политику в пользу урбанизированных промышленных регионов. Но издержками данного успеха обернулось крайне враждебное отношение
Реконкиста (
Застойность ядра испанской нации не являлась всепоглощающей и чем-то абсолютно негативной. Кастильское наречие по праву стало официальным языком страны. Составившие Испании всемирную славу литераторы Лопе де Вега и Мигель Сервантес были по происхождению кастильцами, равно как философы Хосе Ортега-и-Гассет и Мигель Унамуно, дворянский революционер, зачинатель испанского конституционализма Рафаэль Риэго, республиканцы Пи-и-Маргаль и Мануэль Асанья, знаковая фигура международного анархистского движения Буэнавентура Дуррути, виднейшие деятели испанского социализма Пабло Иглесиас, Вирхиния Гонсалес, Франсиско Ларго Кабальеро и Индалесио Прието, демократ и примиритель Дионисио Ридруэхо, один из пионеров испанской авиации Игнасио Идальго де Сиснерос.
Северную часть Нидерландов (Голландию) Испания утратила в XVI веке; Италию и южные Нидерланды (Бельгию) – в XVIII веке, Латинскую Америку от Калифорнии и Флориды до Аргентины и Чили плюс Филиппины – в XIX столетии.
Что составляло контраст с американскими плантаторами, которые в массе своей были крепкими хозяйственниками (говоря по-современному, «эффективными менеджерами»).
Недаром в стране бытовала горькая пословица: «Испанские деньги – самые дорогие в Европе».
По причине длительной экономической и культурной дискриминации (запрещение местных языков и даже танцев) районы их обитания постоянно находились в оппозиции к Мадриду, за что были прозваны «красной Испанией». Каталонцы в XVII–XVIII веках дважды пытались отделиться от королевства. Попытки были подавлены военной силой.
