что она хочет? – мне было до жути интересно. Казалось со мной хотят поиграть – но это не прокатит. Мне нужно быть наверняка уверенным в своем предположении, чтобы трезво оценить наши с ней отношения. Перед тем, как встретиться с ней, мы с Альбертом дунули какой-то дряни, от которой мою голову сверлило дрелью. Мы расплатились и вышли. И как вообще получилось так, что мы поехали вместе?, как я согласился?, ведь толком его не знал…
– Нравиться Ростов?, ты впервые здесь? – невинно сморщившись, девушка обратила внимание на себя.
– Да, неплохо, пойдет; подобные города не в моем вкусе – ответил я, чтобы немного подострить.
– А какие тогда в твоём?, чем не угодил Ростов? – девушка защищала этот, блин, город..
– Ну по мне городов не счесть, просто здесь не нравиться, ладно, оставь. – я закончил.
– Почему ты так разговариваешь? – как-то с восхищением (как по мне) – она спросила.
– Почему я говорю именно так? Вздор.
Ну почему ты не спорила, почему мои пальцы на руках именно такой длинны?, не короче или длиннее?, мой говор как ствол дерева, к стволу можно, конечно, привить какие-то реплики и выражения, но если они не доброкачественные, они отмирают и остаются забытыми, а бывает так: бывают слова паразиты, с которыми мое древо не справляется и эти маленькие прививаемые веточки начинают поражать ствол, а бывают всякие листики, бывает необходимо попрощаться с ними, когда они ещё в почках. Разное здесь; нельзя дать точного ответа на твой, блин, вопрос, можно только выражаться точнее.
Мои разговоры, это те разговоры, которыми жили все те люди, которых я встречал за всю свою жизнь. Каждый человек оставляет какой-то отпечаток в нас и отчасти свою манеру говорить. Тут слишком неординарно, не предугадываемо.
Она рассеялась..
– Я не то имела ввиду; я хочу знать, почему ты сейчас со мной говоришь в таком тоне?, о тоне разговора вопрос, я чем-то тебя расстроила?
Короче, я не фига не понял вопрос, да еще и ответил баламуту. А я-то думал: «что она на меня так странно смотрит?».
Блин, теперь мне вообще не скрыться от позора, нет, не перед ней, перед собой.
– А вот оно что, ясно.. нормальный у меня тон, я просто устал с дороги, и нечего ты мне не сделала – кривой улыбкой пересилил себя.
Мы пошли по Пушкинской до парка на Театральной. Не помню, был ли это выходной, но людей не счесть как много. Старался выявить, что же с ней не так, она казалась мне не такой, какой я её себе представлял до встречи. Нет, конечно, я знал её уже сто лет, но чувство было, что познакомился с ней с час назад. Перебрав возможные варианты в голове – слушал пустые реплики, пересказы сочинений из жизни, переслушал тьму выдумок и предположений и заключил: «она больна бесстрастием»; и я бросил её, в тот самый момент как понял это, бросил глупое увлечение ей, в голове и сердце. Она мне опротивела, и захотелось смыться. Хорошо, что я с Альбертом, с ним проще дать по лыжам, он в этом мастак.
Резко
