шофер вырвал руки и сделал шаг к выходу. Лицо его снова стало злым.
– Сказал, что не пойду никуда, товарищ воендоктор. – Он схватил забинтованной рукой полушубок, лежавший на топчане. – У меня там груз продовольственный. Для Ленинграда!
– Ты у меня поагитируешь! – закричал врач.
Я смотрел на него с удивлением. В начале знакомства он показался мне спокойным и уравновешенным человеком. Было странно, что сейчас он двух слов не мог сказать спокойно.
– За бинты спасибо, – поблагодарил шофер. – А только я пойду!
В его голосе было столько решимости, что, попробуй мы его задержать, он полез бы в драку.
– Где тут еще палатки есть? – спросил шофер, надевая полушубок. – Пойду людей собирать.
– Далеко твоя машина? – спросил врач.
– Да вот, недалече, метров пятьдесят от вас.
Врач сорвал свой полушубок с крюка.
– Одевайся, Смирнов! – приказал он.
Я стал тоже натягивать полушубок.
Один за другим мы вышли из палатки. У меня тут же захватило дыхание. Мне показалось, что ветер стал дуть еще сильнее. Казалось, что он пронизывает насквозь, а острые иглы снега впиваются в тело. С первых же шагов я залез в какой-то сугроб и зачерпнул полные валенки снега.
– Левее держите! – крикнул врач из темноты.
Я повернул на его голос. Идти было очень трудно. Приходилось преодолевать сплошную стену из ветра и снега. Я не мог себе представить, как можно ехать в такую погоду на машине.
Шофер шел где-то впереди и время от времени окликал нас.
– Идем, идем, – ворчал врач, – чтоб тебе пусто было!
Мы шли очень долго. Мне показалось, что тут не пятьдесят метров, а целый километр. Очевидно, это так и было: у шоферов своя манера определять расстояние.
Наконец мы пришли к машине. Полуторка стояла, увязнув передними колесами в сугробе.
– Федюшов, вылазь! – весело крикнул шофер. – Подмога пришла.
В ответ я услышал голос откуда-то сверху: «Ого-го!»
Потом спрыгнул человек.
– Теперь нас пятеро, – сказал шофер. – Неужто не сдвинем?
– Подкопать надо малость, – предложил Федюшов.
Он вытянул откуда-то из темноты две лопаты и сунул одну мне.
Мы подошли к передним колесам и стали освобождать их от снега. Моя лопата была маленькой и неудобной, вроде игрушечной.
– Попробую мотор разогреть, – услышал я из темноты голос шофера.
Я работал без устали. Мне стало до того жарко, что я снял полушубок. Я уже не чувствовал, как снежные иглы вонзаются в лицо.
– Идет дело! – услышал я голос фельдшера; он откапывал другое колесо.
– Не берет стартер! – крикнул шофер. – Крутануть надо!
– Давай ручку, – крикнул врач. Потом я услышал рывки от заводной ручки и отчаянную ругань. – Да она у тебя промерзла вся! – кричал врач.
– Еще раз крутаните, – умоляюще отвечал шофер. – Ну, еще разок,
