в два ноль-ноль завершить погрузку. А первого выгрузиться на станции Красный Рог.
– Иван Григорьевич, да Красный Рог уже фигурирует в сегодняшней сводке. За него бои идут.
– А ты полагал, что нас повезут в Ташкент?
– Да не в Ташкент, но… – Комиссар снял фуражку и, повертев ее в руках, снова надел: – А как с вооружением, обмундированием, боеприпасами?
– Ни слова. Звонил в штаб дивизии – и там никто ничего не знает. Командир дивизии просил об одном – я расскажу сейчас… И ждали этого часа, а все-таки нагрянул он внезапно. – Заварухин очень часто облизывал губы – видимо, они сохли у него и горели. – Командир дивизии просил внушить личному составу, что с нашим прибытием на фронт все должно измениться к лучшему. Пусть каждый боец почувствует, что он и есть та сила, которая решит судьбу России. То есть речь идет о большой ответственности каждого.
Оба они стояли возле стола с картой, и оба были охвачены тревогой за своих людей, на плечи которых ложится такая огромная задача. А тревожиться была причина: у половины бойцов до сих пор учебные винтовки с просверленными патронниками; в артиллерийских дивизионах не хватает орудий, в пулеметных ротах – пулеметов. Мало медикаментов, ружейного масла, не хватает обуви, повозок, сбруи, лопат, вещевых мешков, касок. Конечно, дивизию полностью экипируют на месте, однако сейчас нередки случаи, когда войска прямо с колес вступают в бой, и было бы надежней трогаться в путь в полной боевой готовности.
Сарайкин надвинул на глаза фуражку – вспомнил усталые, осунувшиеся лица бойцов, утомленных учениями, земляными работами, и тяжело вздохнул.
В кабинет без стука вошел, как всегда, выутюженный и начищенный, с торчащими на затылке белесыми волосами майор Коровин и доложил, что командный состав полка собран в клубе.
– Хорошо. Идите, – распорядился Заварухин и, когда Коровин ушел, сказал комиссару: – Не знаю, как буду отвечать на вопросы командиров. Помогай.
Командиры слушали подполковника Заварухина, а сами уже думали о том, что надо сделать в первую очередь: прежде всего надо хоть пару слов черкнуть домой – едем на фронт. А что еще напишешь! Едем – все тут.
– Наша дивизия вливается в состав Третьей армии, сдерживающей натиск фашистов в районе Брянска, по левому берегу реки Судость на линии Жирятино, Погар. Нам приказано в течение четырех суток прибыть на станцию Красный Рог, это в пятидесяти километрах западнее Брянска. Погрузку начать сегодня в 23.30. Движемся двумя эшелонами. Номера их 11837 и 11838. Я и штаб полка следуем в 11837-м. Мои заместители – в 11838-м. Остальное будет в приказе.
Сообщение перед командирами подполковник Заварухин сделал очень краткое, в приказной форме, и сразу же уступил место комиссару. Сарайкин рядом с Заварухиным казался совсем гражданским: обмундирование на нем топорщилось, вздувалось, высокие сапоги подпирали колени, необношенные наплечные ремни скрипели остро, пронзительно. Но говорил комиссар четко, будто выцеливал слова, подгонял их одно к одному, и складывалось в людских душах
