была получена пресса двухмесячной давности. Из неё обитатели Святой Елены узнали о поражении Наполеона при Ватерлоо, его отречении от престола и ссылке. Это крайне обострило интерес к поверженному императору. Три дня на набережной Джеймстауна, единственного городка на острове, собиралось почти всё его население, жаждавшее лицезреть Бони.
Высадка Наполеона на берег состоялась 17 октября в семь часов вечера. Император и его тюремщики специально выбрали это время: на острове была уже почти ночь. Тем не менее его обитатели были на месте своего дежурства. Наполеон шёл к отведённому ему жилищу между двумя лентами людей, теснившихся на дороге. Бетси Балькомб вспоминала об этом эпизоде в её тринадцать лет:
– Сгорая от нетерпеливого желания увидеть знаменитого пленника, мы[2] решили спуститься в долину, чтобы присутствовать при высадке. Уже почти совсем стемнело, когда мы добрались до порта: и почти в тот же момент от «Нортумберленда» отчалила шлюпка, и когда она подошла к причалу, мы увидели, как из неё вышел человек, который, как нам сказали, и был императором, но темнота не позволила нам рассмотреть его черты. Вместе с адмиралом и генералом Бертраном он прошёл между выстроенных в два ряда солдат, но так как он был закутан в плащ, я сумела разглядеть лишь блеснувшую на его груди бриллиантовую звезду.
Толпа собралась столь многочисленная, что сквозь неё едва можно было пройти, и, чтобы сдерживать её напор, пришлось вдоль всего пути следования кортежа, вплоть до города, расставить часовых с примкнутыми к ружьям штыками…
Наполеона и его свиту разместили в невзрачной таверне, именовавшейся «Портес-Хаус». Довольный концом корабельных мучений, император бросился на постель. И тут земные терзания: помещение кишело клопами, с улицы доносились крики и ругань пьяных матросов и мяуканье диких котов, спустившихся с гор. Сон пришёл уже на рассвете, и тут явился генерал Джордж Кокберн, назначенный лондонскими властителями губернатором острова.
Император начал одеваться. Эта задержка вывела Кокберна из равновесия, и он произнёс несколько грубых слов.
– Господин адмирал не слишком-то учтив, – заметил его «подопечный».
Этот блестящий офицер служил под началом Нельсона и стяжал известность, спалив в 1813 году Вашингтон (после чего и стал адмиралом). Суровый и высокомерный, он не питал ни малейшей симпатии к Бонапарту и его свите. Однако за время плавания от Плимута до Святой Елены изменил своё отношение к пленным, поддавшись влиянию Наполеона. Чтобы доставить ему удовольствие, он стал говорить сам и потребовал, чтобы прочие также говорили за столом по-французски. Он позволял императору сидеть во главе стола, вставал, когда тот выходил из-за стола, прогуливался вместе с ним по палубе. Но если долг не возбранял этих уступок, то он не допускал никаких послаблений, особенно после того, как 15 октября познакомился с инструкцией индийской компании:
«Так как Наполеон Буонапарте сдался правительству этой страны[3], министры
Бетси была со старшей сестрой Элизабет.
Великобритании.
