Перезвонишь?
– Нет, – ответила я, снимая туфли и обнимая маму. – Я буду разводиться, мам. Можно пожить в своей старой комнате пару недель, пока не найду подходящую квартиру?
Я не сомневаюсь в своем решении.
Не смогу простить.
Никогда.
Перед глазами так и стояла мерзкая картина, как Никита держит девушку за волосы, как толкается бедрами в ее открытый рот.
В ушах словно на повторе ее сдавленные недовольные стоны и его хриплые приказы.
Нет.
Не прощу.
Не смогу.
***
– Тут опять Никита звонит, – мама зашла ко мне в комнату и показала телефон. На экране светилась надпись “Любимый зять”.
– Я не хочу с ним разговаривать, – ответила я. – Не бери.
– Так он приедет, – сказала мама очевидную вещь.
Никита всегда был упрямым. Именно упрямым. Он не знал слова “нет”. “Нет” означало для него стимул добиваться своей цели.
– Давай поговорю, – согласилась я, присаживаясь на диван и с шумным выдохом проводя по экрану пальцем. – Да.
Мама вышла.
Я ей все рассказала. Без подробностей. Мне просто было стыдно говорить о том, что я видела. Она не стала обсуждать случившееся. Спросила, хочу ли я чаю или поесть, и, получив отрицательный ответ, сказала, что могу оставаться у нее сколько угодно.
– Наташ, ты?
– Я, – от одного голоса мужа по телу пробежала дрожь отвращения.
– У вас с матерью так похожи голоса.
– Что ты хотел? – спросила я прямо, желая только одного: закрыть глаза и уснуть.
– Хотел узнать, как ты.
– Лучше всех. Что-то еще?
– Да. Я забрал твою сумочку. Телефон разбился. Хочешь, я сейчас заеду в салон, куплю новый и все привезу?
– Не хочу.
– Нат…
– Ник, я не хочу тебя видеть. Неужели ты не понимаешь, что ты сделал мне больно? Или считаешь, что я за пару часов забуду все. Не забуду, Ник. Не смогу. А знаешь почему? – спросила зачем-то. Я ведь могла сбросить звонок и отключить телефон.
– Почему?
– Потому что, пока я умирала от головной боли, которую терпела из-за лекарств, чтобы мы смогли зачать ребенка, ты трахал другую.
В трубке повисла тишина.
– Я ее не трахал.
– Ты ее имел в рот! Грязно и мерзко! Не стесняясь никого и не думая, что тебя могли застать. Тебе было на это плевать. Тебе было плевать на меня! На нашу семью!
– Ты усложняешь.
– Усложняю?! – я не могла спокойно говорить. Я больше не испытывала стеснения, что меня услышит мама. – Да, я усложняю. Я хочу сложной жизни. Если для тебя верность слишком сложно, нам не по пути.
– На что ты намекаешь?..
– Я не намекаю, Никит, я говорю, что подам на развод.
– Наташа, – мое имя прозвучало с тяжелой интонацией, в которой слышалась угроза, –
