Ефиму, его постоянно молчащей жене, к Максиму и Насте она не привязывалась. Основным объектом для шуток была избрана Рада, с удивительным постоянством попадавшаяся на крючок. Правда, в понедельник Тина налетела на меня в коридоре и, всхлипывая, показала почти отрезанный палец на правой руке, жуткий, окровавленный, тошнотворный… Но я только рассмеялась.
– Э, нет, дорогая, знаю, знаю, видела такие приколы в подземном переходе у метро.
– Тебя не обманешь, – весело подскочила Тина. – Слушай, как сейчас Рада завизжит.
Вымолвив эту фразу, девочка полетела в гостиную, откуда незамедлительно раздался сначала вопль ужаса, а потом хохот. Рада вновь наступила на те же грабли.
Во вторник Тина подсунула мачехе резиновую куриную ножку, а в среду заменила в ее спальне ночной крем на некоторое снадобье, от которого Рада мигом пошла синими пятнами. Впрочем, отметины легко смылись простой, чуть теплой водой. Но отчего-то последняя шутка обозлила Раду.
– Ну погоди, – пригрозила она, – я отомщу жестоко!
В четверг мы с Тиной после обеда пошли в бассейн и завизжали. На воде лицом вниз покачивалось безупречно красивое тело Рады. Блондинистые волосы разметались по глади воды. Правда, через секунду я поняла, что шевелюра слишком длинная. Кудри Рады достигали плеч, а у «утопленницы» мотались ниже талии. Впрочем, Тина тоже поняла, что к чему, и, с громким смехом нырнув в бассейн, отбуксировала к бортику резиновую куклу, пугающую своей натуральностью.
– Ну, Радка, – щебетала Тина, – ну, дела! До сих пор она только пугалась!
Рада, окрыленная успехом, решила действовать дальше. В четверг же вечером из гостиной донесся дикий крик Карины. Естественно, все кинулись на звук и обнаружили жену Ефима в полубезумном состоянии, тычущую пальцем куда-то вверх. Я подняла глаза и ахнула. На карнизе висела Рада. Толстая веревка обхватила ее шею, ноги вытянулись, лицо исказилось, наружу торчал синий язык.
– Нет, – взревел Ефим. – Когда же прекратится идиотство, а? Сколько можно дурить?
Рада подняла голову.
– Хотела Тину напугать, прости, Кара.
Бедная жена Ефима, бледная, словно обезжиренный кефир, только пролепетала:
– Здорово получилось! Я чуть не умерла от ужаса!
– А вот и нет! – заорала Тина. – Видно, что у тебя под мышками петли. Вот с языком здорово, чем ты его? Фломастером?
– Никогда тебе не догадаться, – хихикала, выпутываясь из веревок, Рада, – черники поела. Ловко, да?
– Сумасшедший дом, – злился Ефим, – надоело! От тебя, Рада, я не ожидал.
Мачеха дошла до двери, потом повернулась к пасынку, который был на добрый десяток лет ее старше, показала ему синий язык и заявила:
– Как ты только живешь с таким занудой, Кара? Совсем шуток не понимает!
– Мрак, – подхватила Тина, и они убежали, веселые, словно канарейки.
– Интересно, –
