жалобно петли дверные,
Распахнувшись навстречу ветрам.
Здесь прошли мои лучшие годы,
Моя родина в этих местах.
И над сонною речкой восходы,
Стали чаще мне сниться во снах.
Сколько их, на таких косогорах,
Позабытых селений стоит?
Там, в бескрайних, широких просторах,
Только ветер над ними шумит.
Цыганская ночь
Уставший табор в травах спелых,
Кибитки выстроил кружком.
И вот уже в руках умелых,
Запела скрипка над костром.
За горизонт заря сбежала,
Поникли грустно васильки.
И жемчугом роса упала,
На луг, заснувший у реки.
Накидкой звездной степь укрылась,
Луна застыла в облаках.
На Землю ночь с небес спустилась,
С холодной вечностью в глазах.
Она цыганкой молодою,
Погладив рыжего коня,
Укрывшись шалью шерстяною,
Присела молча у огня.
А скрипка в темноте страдала,
Влекла по Млечному пути.
Любовь цыганскую искала,
И не могла ее найти.
Раннее утро у реки
Ольха застыла над рекою,
Любуясь в зеркало воды.
Укрыв зеленою листвою,
На берегу зверей следы.
Над старым пнем, пыльцою звездной,
Кружатся в танце светляки.
Под белой, грустною березой,
В лугах заснули васильки.
Упавший лист ладьей старинной,
Кружится в лунном серебре.
И млечный путь дорогой длинной,
Мерцает в звездной тишине.
В поля легла туманом влага,
И чуть светлее стал восток.
В ветвях дубравы, у оврага,
Проснулся легкий ветерок.
На травы жемчуг лег тяжелый,
Под первой, утренней звездой.
Дрожал на ветке лист кленовый,
В лучах восхода над рекой.
Ночь над морем
Легла на небо шалью синей,
Прохлада поздних вечеров.
И ночь, античною богиней,
Спустилась из чужих миров.
У горизонта, на закате,
День догорает угольком.
Волна в тончайшем, пенном платье,
Блеснула лунным серебром.
Рождая легкие сюжеты,
Над неспокойною водой,
Мерцает,
