и зажигали новый, разжигая круглое дубовое полено, означавшее солнце. Второе весеннее празднество совершалось в феврале. К этому месяцу приближение весны начинало чувствоваться сильнее, поэтому с торжеством топили чучело зимы в проруби, а весну возили на санях в виде разряженного мужчины, сидевшего на колесе. С появлением первой травки на пригорках «шли на горы», т. е. на холмы и пригорки, по склонам которых прежде всего показывается первая весенняя травка. Здесь пировали и кликали с «гор» весну, распевая особые весенние песни. Когда солнце входило в полную силу, а поля и лес одевались зеленью, тогда справлялись у древних славян «зеленые святки» («святки» значит праздники). Девушки убирали разными украшениями березку и несли ее на поле. Об эту пору заключали браки, устраивая «иггрища» (игры) «межю сел», как говорится в летописи. Во время этих игр – завиванья венков, горелок и др. – парни сговаривались с теми девушками, которые им нравились, и те уходили с ними в их семьи.
Накануне начала летних полевых работ – сенокоса и жатвы – справлялся праздник Купалы, во время которого купались ночью в реке и прыгали через огонь, как бы омываясь и очищаясь перед началом такого святого дела, как жатва. Пора полевых работ оканчивалась тоже торжеством: первый сжатый сноп – «житного деда» – украшали всякими уборами и вели с песнями в жилище, где и ставили его на почетном месте. Когда опадал лист с деревьев, наступало время проводов лета: бабы развевали по ветру соломенное чучело, а девушки жалобно причитали, припадая к земле, по которой уже кружились ранние снежинки, грозя одеть ее на всю долгую зиму тяжелым снежным покровом. Как только лед оковывал реки и снег плотно покрывал увядшую и иссохшую траву, славяне знали, что наступало холодное царство зимы – Кощея Бессмертного да Бабы-яги.
Умерших своих славяне также обоготворяли. Каждый род и каждая семья чтили своего предка-основателя под именем щура, или чура. Речения эти сохранились у нас в слове «пращур» и в присловии: «чур меня!» (разумеется: чур, меня сохрани). Называли щура и просто родом, а всех остальных умерших предков – рожаницами, или навью. Славяне верили, что умершие продолжают жить после смерти невидимо для живых и охраняют своих живых родичей от всяких напастей. Щур или чур – основатель рода – жил тут же в доме со всеми живыми и охранял их; другим названием щура было поэтому домовой. Славяне верили, что на зиму покойники улетают в рай, потому оставшимся на земле живым без помощи предков и жилось зимой холодно и голодно. Весной они опять, по верованиям славян, приходили на землю. Как только появлялись признаки весны, как только оттаивавшие прежде всего пригорки и высокие могилы начинали куриться легким паром под горячими лучами весеннего солнца, славяне говорили: «Родители из могил теплом дохнули!», и шли на могилы покормить и поблагодарить их за это. Как только начинали шелестеть первые листья по деревьям, славяне говорили, что это «людки», или «русалки», прилетали, т. е. возвратились умершие, и чествовали
