заплатить выкуп, и тогда все улаживалось мирно. Иногда жених заранее уговаривался с родителями невесты о плате за нее, и тогда умычка была только исполнением старого обычая, если только считали нужным его соблюсти. Невесту, по выплате вена, передавали жениху с рук на руки. До сих пор в народных свадебных обычаях сохранились отголоски тех отдаленных времен, когда брак являлся куплей-продажей невест. Так, в некоторых местностях России соблюдается следующий обычай: подле невесты перед приходом жениха садится брат ее или другой родственник. Дружка спрашивает его: «Зачем сидишь здесь?» – «Я берегу свою сестру», – отвечает тот. «Она уже не твоя, а наша!» – возражает дружка. «А если она теперь ваша, то заплатите мне за ее прокорм. Я одевал ее, поил, кормил». – «Сколько же она тебе стоила?» – спрашивает дружка. Сидящий возле невесты начинает перечислять, что он истратил на ее прокорм. Дружка, выслушав, дает ему монету, но тот говорит: «Мало!» Дружка дает еще, и так до трех раз. Потом сидящий встает, и на его место садится жених.
Если обиженному роду, у которого чужаки похищали женщину, они отказывались уплатить ее рабочую стоимость, то начиналась вражда родов. Проливалась кровь. А так как у славян было в обычае мстить за убийство, причем обязанность эта переходила от одного родича к другому и каждое новое убийство вызывало и новых мстителей, то понятно, что происходило: члены отдельных родов резались насмерть, подстерегали и убивали друг друга, и это длилось иногда до тех пор, пока один из родов-соперников не бывал вырезан дочиста, до последнего человека. Родовая месть возбуждалась и по всякому другому поводу – нечаянное убийство, ссора, кража, словом, всякое столкновение грозило разрешиться этим страшным обычаем. Умычка невест и обычай родовой мести поселяли и поддерживали большую рознь между отдельными родами. Византийцы, наблюдавшие этот чуждый им строй жизни, утверждают, что славяне не умели жить в мирном согласии и «между ними господствовали постоянно различные мнения; ни в чем они не были между собой согласны; если одни в чем-нибудь согласятся, то другие тотчас же нарушают их решение, потому что все питают друг к другу вражду и ни один не хочет повиноваться другому».
По мере того как разрасталось количество членов отдельных родов и увеличивалось родовое имущество, родовые связи слабели. Старому, дряхлому родоначальнику становилось не под силу управлять сильно разросшимся родом. Все труднее и труднее становилось и родичам решать, кто из них старше. Стали часты случаи, когда племянник по годам оказывался много старше своего дяди, или слишком дряхлый старейший родич явно не годился быть главой рода. Первое время в таких разросшихся родах стали допускать, чтобы старейшина избирал себе преемника при жизни и правил вместе с ним, как бы узаконил таким путем его власть после своей смерти. Но случалось, что родоначальник умирал неожиданно, внезапно, бывал, например, убит на войне и не успевал назначить себе преемника. Тогда родичам разросшегося рода приходилось самим избирать себе родовладыку.
Распадению
